— Помните, малыши, — разглагольствовал старый вор, — вы не должны привлекать к себе никакого внимания. Контакт с клиентом не должен превышать секунды. Всего одной секунды! И даже в таком случае вы можете попасться! Если подумать, ваша драгоценная жизнь зависит всего от трёх правил. Первое — клиент всегда должен быть отвлечён. Вашим товарищем, лаем собаки, проезжающей каретой или, чем Мортабело не шутит — пожаром! Второе — даже если отвлечение есть как фактор, старайтесь вообще не контактировать с объектом вашей охоты! Ну и третье: сделал дело — рви когти!
Когда я впервые услышал эти «премудрости», прошёл уже месяц как нас привели под холм. К тому моменту мне уже удалось украсть больше, чем многим ворам куда старше. Я устраивал на улицах настоящие представления, используя для них не только смекалку, но и разного рода реквизит. Гранатовый сок — в качестве крови, серные шашки — для задымления, обычные деревянные ветки — для имитации переломов под одеждой. Благодаря некоторым хитростям работа уличного воришки быстро надоела, и мне захотелось придумать что-нибудь, что позволит проявить себя перед Обломанным ногтем.
* * *
Это случилось через семь месяцев после моего прибытия в Катакомбы. Две с лишним недели я и мои друзья придумывали план ограбления, которое позволило бы нам… Если честно, то я и не припомню, что именно хотел получить за то дело, кроме признания своих заслуг. Но то, что про последствия никаких мыслей в пустой голове ребёнка не присутствовало — факт.
Своей целью я выбрал трактир «Седьмой сатрап». Старое, мрачное трёхэтажное деревянное здание пристроилось на границе двух районов, и являлось пристанищем не самых бедных жителей города. Из «наших» там обычно никто не бывал, и именно поэтому… Впрочем, обо всём по порядку.
В тот вечер я, жалобно хныча и размазывая по щекам сопли и слёзы, ввалился в зал трактира. Чтобы полностью соответствовать образу, пришлось не пить и не мыться почти два дня, по несколько часов лежать под палящим солнцем на крышах, чтобы губы потрескались а кожа огрубела. В карманах воняли куски мертвечины — собачьей, разумеется, а не человечьей. Ну а грим, которым друзья нарисовали мне язвы, довершал картину.
Любому идиоту, заметившему такие симптомы, было понятно — Тихая смерть вернулась.
— Прошу вас, добрый господин, — еле слышно просипел я, обращаясь к застывшему на входе вышибале и протягивая руку, тоже усеянную нарисованными язвами. Остальные посетители — шлюхи разной «свежести», игроки в карты, пьянчуги, работяги, банкиры, учителя — все они прервали свои занятия и в ужасе уставились на меня.