* * *
Из-за распутицы весть об идущих по Нирману скандских кораблях пришла позже, чем хотелось Староху, но в роду Берегуни посланные Печкуром сорванцы разнесли тревогу быстро — все живут рядом, вдоль реки, лёгкие челны с тремя гребцами в каждом прошли по Извилице, поднимая родовичей. Старох с десятком дружинников уже несколько часов встречает общинников у ворот крепости. Нападения ждали, поэтому большинство семей снялись легко и пришли быстро. Зерно в этом году сразу свезли в приготовленные в пуще ямы, большую часть скота заранее перегнали на дальние поляны, на которых с лета стоят стога сена. В мешках и коровьих вьюках идущих самое дорогое — инструмент, утварь и запас пищи. Идут семьями, иногда целой вязью. Каждому нужно указать место, дать дело, проследить, чтобы порядок был — внутри стен этим занимается большая часть дружины. Спасибо Савастею — взялся помогать, жрец хорошо с бабами управляется — поднаторел за столько лет, умелец.
Жрец и военный вождь вдвоём стоят у ворот оплота, подгоняя и направляя приходящих огнищан. По уму, с ними надо бы старейшине стоять, но Берегуня со своими домочадцами задерживается. Савастей злится на старого приятеля:
— Живут рядом, до сих пор не явились. Богатства свои прячут. Портит людей достаток, а, вождь?
Старох только поморщился, промолчал, Савастей напомнил о разговоре с Романом. Тот тоже достаток поминал, мол, плохо, когда достаток больше силы. Только жрецу не нравится излишек добра, а оборотень хочет силу нарастить. Умные оба, видят одинаково, а понимают по-разному. Кто прав? А оба правы, каждый свой кусок правды видит.
— О, лёгок на вспомин! Надо было сразу помянуть! — жрец хлопнул себя по бедру. — Что я говорил, гляди, на каждого по две коровы с барахлом! Потому и пришли последними!
— Дзеян не беднее будет, а две седмицы назад в крепость перебрался и походную кузню оборудовал. Не в богатстве дело, голову на плечах иметь надо, — Старох со злости плюёт на землю.
Идущий первым Берегуня выходит из-за оставшихся на старом месте лодочных сараев, машет рукой, открывает рот — здороваться. Не успевает, с Нирмуна раздаётся рёв сотен глоток — подплывающие сканды увидели уходящую в укрытие добычу. Непривычные к такому шуму коровы шарахаются в стороны, мечутся между сараев, за ними бегут бабы, орут дети. А от берега бегут первые хоринги. Догонят, не уйти общинникам.
Старох так стиснул зубы, что скулы побелели. Под копья селян подвели жадность и дурость, но они много лет кормили и одевали дружину, чтобы защитила от врага, когда лихо будет. Глядеть, как враги режут тех, кого он поклялся боронить*, вождь не может.