Мы с Розенбергом встречаемся перед зданием суда и обнимаемся. Стиву скоро шестьдесят лет, и с возрастом его радикальные убеждения все больше отражаются на внешнем виде. Густые седые волосы достают до плеч и явно давно не встречались с расческой. Со времени нашей последней встречи у него появились серьга в ухе и небольшая татуировка на сонной артерии. Стив совершенно бесстрашный человек и просто обожает врываться в залы суда в захолустных городках южных штатов и сцепляться с представителями местных властей и Фемиды.
— И все это из-за какого-то паршивого лобкового волоска? — хохочет он. — Я мог бы пожертвовать тебе свой.
— Он бы почти наверняка оказался седым, — парирую я.
— Смешно. Нет, правда, это просто смешно, — твердит Стив Розенберг.
Мы с ним входим в здание суда и поднимаемся наверх, где находится офис Чэда. Там нас ожидает шериф с двумя помощниками, у одного из которых в руках видеокамера. В качестве демонстрации своего гостеприимства представители местных властей согласились сократить формальности до минимума и провести все необходимые мероприятия в здании суда, избежав визита в тюрьму, во всяком случае пока. Два дня назад я отправил им комплект своих отпечатков пальцев. Я позирую, чтобы меня сфотографировали в профиль и анфас, благодарю шерифа, которому, похоже, все уже надоело, и жду встречи с Чэдом. Когда нас со Стивом наконец приводят в кабинет Фолрайта, ни Чэд, ни я даже не делаем попытки обменяться рукопожатием. Мы с Розенбергом относимся к этому человеку с омерзением, и он испытывает аналогичные чувства по отношению к нам. Пока мы пытаемся изобразить хотя бы подобие какой-то предварительной беседы, становится очевидно, что Фолрайт нервничает, он явно чем-то озабочен.
Вскоре мы понимаем, чем именно. Ровно в час дня мы с Розенбергом входим в главный зал суда и занимаем места за столом защиты. Чэд с парой ассистентов располагается за столом обвинения. Зал суда — владение достопочтенного Леона Рэйни, динозавра судейского корпуса. Он придерживается максимально консервативных взглядов. Именно Рэйни председательствовал на процессе над Дьюком Расселом, проявляя по отношению к подсудимому предельную жесткость. В зале никого нет, на происходящее всем наплевать. В конце концов, речь идет всего лишь об одном-единственном лобковом волоске, который изъял из вещдоков адвокат из Джорджии, защищающий интересы тех, в отношении кого могла быть совершена судебная ошибка. Мечты Чэда о том, что ему удастся привлечь к происходящему хоть какое-то внимание, снова терпят крах.