О моем визите стало известно другим Тафтам, и членам семьи не нравится, что кто-то крутится вокруг полного призраков дома Виды. Создается ощущение, будто перед смертью она действительно прокляла это строение и населила его рассерженными духами, а они не могут выбраться оттуда. И теперь, если открыть двери дома, можно выпустить на волю все зло, которое, вне всякого сомнения, большей частью было направлено против потомков покойной. Вида Тафт умерла, имея зуб на тех, кто отправил ее в клинику для душевнобольных. В последний период своей жизни она была не в своем уме, однако это не помешало ей напоследок осы́пать родственников проклятиями. По словам Фрэнки, одни африканские колдуны верят, будто проклятия умирают вместе с ведьмой, но другие считают, что они действуют вечно. Никому из ныне живущих Тафтов не хочется выяснять, кто прав.
Мы с Фрэнки едем в его сверкающем чистотой пикапе в сторону Диллона. Он сидит за рулем, а я рассылаю смс-сообщения. На торпеде между нами лежит пистолет «Глок» калибра 9 миллиметров, который Фрэнки совершенно легально купил и зарегистрировал на себя. Если нам позволят войти в дом с призраками, он собирается взять его с собой.
— Ты ведь не веришь во всю эту чушь про колдовство, Фрэнки? — интересуюсь я.
— Не знаю. Да и вы подождите говорить раньше времени. Когда увидите этот дом, желания попасть внутрь у вас поубавится.
— Ты боишься призраков, домовых и прочей ерунды?
— Не смейтесь, босс. — Фрэнки дотрагивается до «Глока» правой рукой. — Вы можете пожалеть, что у вас нет чего-то подобного.
— Но ты ведь не сумеешь убить пулей привидение, разве не так?
— У меня раньше не было необходимости это проверять. Я прихватил пушку просто на всякий случай.
— Что ж, тогда ты войдешь в дом первым, поскольку у тебя есть оружие, а я уж следом за тобой, ладно?
— Посмотрим — если до этого дойдет.
Мы проезжаем через Диллон, маленький убогий городишко, и двигаемся дальше по пустынной местности. В конце дороги с щебеночным покрытием видим старый пикап, припаркованный перед обветшавшим строением. Мы сбрасываем скорость и останавливается.
— Вот это место, — произносит Фрэнки. — Этот парень справа от дороги — Райли, мой приятель. Не уверен, но думаю, что второй тип — его двоюродный брат, Уэнделл. Наверное, это он мутит воду.
Уэнделлу примерно сорок лет. Это явно человек физического труда. На нем джинсы и грязные ботинки. Во время знакомства он не улыбается и никому руки не пожимает, как и Райли. Сразу же становится очевидном, что между Тафтами существуют некие проблемы и разногласия. После недолгого разговора ни о чем Райли спрашивает, обращаясь ко мне: