— Я так не думаю.
Райли сообщает:
— Сейчас у Уэнделла больше поддержки среди родственников, чем у меня. Если он говорит «нет», это означает «нет».
Пожимая плечами, я уговариваю:
— Всего час. Дайте нам один час, и вы больше никогда нас не увидите.
Уэнделл качает головой. Райли смотрит на него, а потом обращается к Фрэнки:
— Извините.
Я гляжу на обоих Тафтов с презрением. Судя по всему, они пытаются выжать из меня деньги — что ж, лучше покончить с этим поскорее.
— Ладно, — киваю я. — Послушайте, эта недвижимость оценена округом Руис в тридцать три тысячи долларов. Это примерно сто долларов за каждый день пребывания в доме в течение года. Мы, представители фонда «Блюститель», готовы взять этот дом и прилегающий участок в аренду на один день за двести долларов. С девяти утра до пяти вечера завтрашнего дня, с возможностью продления сделки на один день по той же ставке. Что скажете?
Выслушав меня, Тафты почесывают подбородки.
— Это слишком дешево, — заявляет Уэнделл.
— А как насчет пяти сотен за день? — интересуется Райли. — Думаю, это могло бы решить дело.
— Да ладно вам, Райли. Мы же некоммерческая организация, денег у нас нет. Мы не можем просто вынуть любую сумму из кармана. Три сотни.
— Четыре, и это последнее слово.
— Хорошо. Договорились. По законам штата Флорида любое соглашение, так или иначе связанное с землей, должно быть составлено в письменном виде. Я подготовлю одностраничный контракт об аренде. Давайте встретимся здесь завтра в девять часов утра. Договорились?
Райли, похоже, доволен. Уэнделл в знак согласия едва заметно кивает.
Мы с Фрэнки торопливо покидаем Диллон и по дороге несколько раз громко смеемся по поводу состоявшегося разговора. Фрэнки высаживает меня около моей машины на Мэйн-стрит в Сибруке и едет на восток. Он останавливается в мотеле где-то между Сибруком и Гейнсвиллом, но где именно — это, как всегда, остается не вполне ясным.
Я вхожу в офис юридической фирмы Гленна Колакурчи в начале шестого и слышу, как он кричит на кого-то по телефону за стеной. Появляется Беа, его чудесная секретарша, и посылает мне свою особенную улыбку. Я следую за ней по коридору и вижу Гленна. Он сидит за столом, на котором разбросаны кипы бумаг. Гленн вскакивает, радостно протягивает мне руку и приветствует меня, словно я его блудный сын, вернувшийся домой. Затем смотрит на часы, будто понятия не имеет о том, сколько времени, и произносит:
— Черт бы меня побрал, где-то уже пять часов, да и здесь тоже. И что же мы будем пить?
— Только пиво, — отвечаю я, твердо решив не злоупотреблять гостеприимством Колакурчи.