Постоянный состав воздуха сохранялся при помощи способа, аналогично, известного ещё Жюлю Верну. Хлорноватокислый калий при нагревании выделял кислород, а раствор едкого натра при встряске поглощал углекислый газ. Всё гениальное просто.
Вторыми, менее известными, космолётчиками стали Андрей Литтлвуд и Болдуинский. Они провели опыты со стрельбой в невесомости, но из рук подчинённых винтовки улетели в неизвестность. Отметим, что до первых полётов Шепарда и его друга физик Беккерель обнаружил на космических фотографических пластинках следы незнакомых лучей. Если бы космоплаватели вышли в открытый космос, не зная о зловредном излучении, их судьба стала бы неоднозначной.
После вынужденного пояснения вернёмся к обитателям снаряда.
Как можно более ограниченная размерами каюта была отделана со всей тщательностью. Цветастые обои и лепнина услаждали взор, а время от времени космоплаватели любовались дамой на картине «Пылающий июнь». Под ней было расположено красочное изображение горящего камина. В течение полёта лакей обслуживал потребности двоих небесных господ. Более бодрый из них мурлыкал песенку собственного сочинения о есауле, который бросил собственного коня, в то время как Гленский спал. Уже в непосредственной близости от конечного пункта они выкурили сигары (чтобы огонь горел в невесомости, нужна была селитра) и дружно закашляли. Венским пивом тоже булькнули, как же иначе?
Чтобы аппарат с лёгкостью повис над одним и тем же местом, из его вершины выходили вертящиеся лопасти устройства, именуемого аэронефом. Лёгкий шелест сопровождал вращение, но туземцам он вряд ли мешал, да и кому важно их мнение? Пусть лакей поблагодарит за то, что лопасти работают не от педального привода.
Балаклавы и шарфы натянуты на лица, фонари и фотографические аппараты наготове. Трос опускал двух высокопоставленных друзей на поверхность планеты. Каменные джунгли приняли космоплавателей в свои объятия. На дикой соседней Земле они вошли в некую богатую квартиру, отличавшуюся, тем не менее, от жилищ аристократии. К дивану были прислонены три картины без рам. Александр Юрьевич Шепард направил на них фонарь и обомлел.
Даже полоумный Ван Гог не изобразил бы ничего подобного.
Первая картина изображала расположенную по горизонтали белую голову с закрытым глазом, а на ней лежали синеватые мягкие часы. Вторые аналогичные часы пребывали на самом краю коричневого параллелепипеда, а третьи свисали с ветки. Не эта ли безумная картина творится в голове Вильгельма II?
На второй картине оранжевая голова на длиннейшей шее спала на тонких подпорках, а вместо уха зрителю явилась тряпка. Судя по желтоватому цвету кожи, японский империализм спал в ожидании новых жертв.