Пехота пропылила, и опять повисла пауза. Между всеми этими частями османского корпуса были приличные паузы. И это понятно, у каждого из них была своя скорость передвижения. По логике вещей скоро должны были потянуться многочисленные обозы, всевозможные вспомогательные и тыловые службы, ну и долгожданные артиллеристы — топчу. Ждём!
Наконец издали послышался скрип, грохот и цокот копыт. Вот они, турецкие пушкари! В дорожную петлю втягивались орудия на транспортных предках, среди них следовали и передки с зарядными ящиками, повозки с каким-то артиллерийским имуществом и сами топчу.
«Раз, два, три, четыре, — Алексей считал пушки в колонне. — Ну, больше десяти точно в них есть». Возле каждой шёл свой расчёт из прислуги, человек по десять. Плюс на лошадях следовало с десяток. «А это уже, похоже, командование».
Среди всадников опять мелькнула одежда европейцев. «Ну куда же в таком-то серьёзном деле, да без вас?!» Алексей нашёл глазами Фёдора. Тот, привстав, уже поднёс два пальца ко рту, намереваясь дать сигнал. Лёшка покачал головой:
— Рано, ещё чуть-чуть, — и поднял руку. — Ещё немного, вот-вот переднее орудие достигнет большого валуна на южной стороне петли. Ещё. Ещё… Давай! — и он резко махнул рукой.
Раздался громкий свист. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — грохнули ружейные залпы.
— Стоя-ять! — пробормотал про себя Егоров и, выцелив гарцующего на коне европейца, выжал спусковой крючок. Бах! Вороной жеребец резко вздыбился и, сбрасывая своего всадника, рухнул на дорогу.
— Вперёд! Бей турок!
Сотня фигур в лохматках, словно лешие, выскочила из леса и бросилась в рукопашную. На дороге в это время царила паника. Никакого управления здесь и в помине не было, каждый выживал или умирал самостоятельно, как мог. Несколько человек схватились было за сабли или за укороченные карабины, но были выбиты со склона штуцерным огнём, а вблизи их расстреливали из пистолетов и докалывали штыками нападающие. Основная масса топчу, уцелев после первого залпа, ринулась в овраг, а Лёшка летел к тому месту, где он свалил с коня европейца. Бегущий перед ним Кузьма влупил прикладом штуцера по выскочившему из-за передка турку и чуть было сам не напоролся на укол шпаги рослого человека в плаще и треуголке. Ещё мгновение — и он бы его точно заколол. Хлоп! Штуцерная пуля вошла ему в голову, и он рухнул на дорогу. А прямо за убитым, тряся головой, поднимался в это время второй европеец, как видно, оглушённый падением. Он вытащил из-за пояса пистоль и навёл его в сторону егеря. Лешка, проскакивая из-за спины капрала вперёд, на ходу влупил ему по руке сапогом, и пуля ушла вверх. Приклад штуцера грохнул европейцу по затылку, капитан-поручик в последний миг еле успел его придержать. Но удар всё равно вышел сильный, и тело европейца распласталось на земле. Всякое сопротивление на дороге уже было к этому времени подавлено. Ржали кони, стонали раненые, а вниз по склону оврага неслось несколько десятков топчу. «Бах! Бах!» — грохнули два его пистоля, и один из беглецов покатился вниз, раскинув руки. Десятка три егерей, также как и ротный, вели сейчас огонь по бегущим.