— Может, пора уже фугасы закладывать, Алексей Петрович? — прожевывая свой походный бутерброд, спросил у ротного Милорадович. — А ну как навалятся турки на нас всем скопом?
— Не-ет, Живан, — протянул, не соглашаясь, поручик и сделал несколько глубоких глотков из своей фляжки. — Эти фугасы у нас сейчас называются «последняя надежда». Если мы сможем продержаться тут ещё хоть один штурм, вот только они-то и дадут нам до лодок добраться, когда турки уже всем скопом на валы полезут.
Где-то вдали, в южной стороне, раздался гул сигнального рога.
— Рота, к бою! — отдал приказ поручик, вглядываясь в окуляр подзорной трубы. В версте от них перед строем османских всадников гарцевали на конях их командиры, подбадривая и мотивируя подчинённых. Вот их строй дрогнул и постепенно начал свой разбег.
— По-моему, они всё-таки в проход рванули, — пробормотал Алексей. — Вон они как левее шанцев забирают, — и уже обернувшись, крикнул что было сил: — Кавалерия идёт левее, рвутся к проходу на берег! Всем за мной! — и первый кинулся на соседнюю сторону укреплений. — Пушкари, картечь готовьте, ближнюю! — рявкнул он орудийной прислуге, сам пристраиваясь за корзиной с камнями. — Тут расстояние-то будет две-три сотни шагов, подпускайте их и бейте прямо в упор!
Конница рвалась к берегу. Перемахни она этот проход с рогатками и неглубоким валом — и ей можно будет вылететь на открытое место за шанцами, а потом сечь, сечь, сечь русскую пехоту у реки!
— Штуцерные, то-овсь! — отдал команду Егоров, сам выбирая свою цель. Вот он, выбившийся чуть вперёд всадник, обернулся назад и, размахивая саблей, что-то там призывно кричал.
— Пли-и! — Кремень курка ударил об огниво, искра воспламенила затравку на полке, и огонь через затравочное отверстие ствола проник к основному пороховому заряду. Бах! Пуля вылетела к своей цели, а приклад ударил в плечо мощной отдачей.
«Бах! Бах! Бах!» — штуцера били, ссаживая на землю свои жертвы. Вот и дистанция двести пятьдесят — триста шагов, теперь уже пора бить и фузеям. Команда Егорова, а за ней залп гладкоствольных ружей совпал с пушечными выстрелами. Три наведённых заранее орудийных ствола ударили по накатывающей коннице сотнями свинцовых маленьких шариков ближней картечи. Целые бреши образовались в её порядках. А фузеи русских стрелков перезаряжались и всё били, били и били своим точным беглым огнём. Каждый из егерей успевал сделать по три, а то даже и по четыре выстрела в минуту. А стрелять они умели! К ним подбежало ещё около сотни орловцев и тоже начали палить в цель.