Встала, заходила по комнате, пытаясь успокоиться. На ней была длинная зелёная ночная рубашка до пят. Сексуальная такая, но, блин, предельно закрытая. Здесь, в этом мире, считавшаяся практически верхом неприличия, но мне-Роме казалась максимально асексуальной. Вот как на такую реагировать?
— Астрид, я… Виноват, — признался я. — Съехал с катушек после смерти родителей. И так мне и надо. — Это я про ведьму, если что. Она поняла.
— Я приказала пока ту девку не трогать, — произнесла баронесса уже тише. — Её перевели из подвалов в одну из гостевых комнат, помыли, переодели в мою одежду, но держу её пока на замке. Пока не скажешь, что произошло… И как ты вообще додумался лезть к замковой травнице! Тебе девок мало было? — снова этот грозный взгляд, но теперь и Ричи проникся, отворачиваясь. Я развёл руками — поздно «Боржоми» пить, когда почки в отказе.
— Говорю же, виноват. Астрид, я тут вообще без тебя так nakosyachil!.. — Тяжело вздохнул.
— Что-что сделал? — нахмурилась она.
— Ошибок много совершил, — перевёл я, ловя себя на мысли, что Рома во мне прекрасно себя чувствует. — Пожалуйста, не уезжай. Побудь со мной хотя бы месяц.
— Скоро мой муж приедет. — Она нервно заломила себе руки. — Он не хотел меня отпускать, Вольдемару пришлось очень серьёзно демонстрировать намерения. — Кривая усмешка, показывающая, как низко после этого ценит своего супруга. Испугавшегося моих ветеранов, которых вряд ли было больше, чем его стражей и рыцарей. — Он просто испугался настроя твоих воинов, даже оружие не пришлось обнажать. Но сейчас приедет с тремя десятками рыцарей и будет увозить меня силой.
— Всего-то тремя десятками? — Захотелось рассмеяться. У меня в замке было около семи десятков постоянного базирования. А так около ста тридцати или даже ста пятидесяти, с расчётом, что человек двадцать-тридцать останутся для охраны замка, если сотня сдёрнет с места в поход. Хотя с другой стороны, местные законы и обычаи не на моей стороне. Не хочу войны — придётся Астрид ему отдать. А я не хочу.
— А у него больше нету. — Паршивка улыбнулась, поправила платье… Ибо Рома такую ночнушку классифицировал бы скорее, как платье. Села. — Ричи, что дальше?
— А что? — снова не понял я.
— Меня увезли отсюда от тебя, если ты не забыл. Но я снова здесь. Как будем теперь?
Я её понимал. Но треволнений не разделял. Мне вообще было пофигу. И Ричи было плевать, а уж как Роме-то…
— Ты — остаёшься, — отрезал я. — Пока не разгребу всё дерьмо, что скопилось, а там его порядочно, — указал на свитки. — А потом решим. Как приедет этот объевшийся груш — так и будем думать — Она засмеялась. — Поможешь одеться? — Ах да, я ж был голый. Но кого мне тут стесняться?