Она выпрямилась в сидении, пронзила меня ледяным взглядом.
— Демонические маги редко умирают без боя. Убийство могло раскрыть Эзру как демонического мага, привлечь внимание МП.
Я хмыкнула.
— А я думала, что в твоей черной душе есть хоть капля сострадания.
Она помрачнела.
— А ты — идеальный ангел, Тори? Тебе не приходилось принимать тяжелые решения или вредить любимым, чтобы защитить их?
Я не смогла подавить то, что вздрогнула.
— Я не заставляю никого покинуть семью и жить во лжи.
— Но сделала бы это, если бы только так можно было спасти их жизнь, — сухо парировала она. — Не отрицай. Ты не отличаешься от меня.
— Я не такая, как ты.
— Ты пробралась в ЛА, проникла в участок МП, рискуя собой, жизнью Кая и своей гильдией. Разве ты не спасала так друга? Ты готова поступать хуже ради любимого, что и делаешь сейчас, — она махнула на шоссе, тянущееся к горизонту.
— Ты не спасаешь Кая. Ты просто хочешь его себе.
— Пока ты громила участок МП, я была в ЛА, просила дать Каю жить.
Я посмотрела на нее.
— Семья узнала, что он виделся с другой женщиной. Оябун позвонил мне и сказал, что отдаст приказ.
— Какой приказ?
— Казнь Кая, — она резко выдохнула. — Он сказал мне из вежливости, ведь я помолвлена с Каем. Я поспешила в ЛА, чтобы убедить его дать Каю еще шанс.
Я вспомнила, как Кай рассказывал мне, что получил анонимное сообщение, предупреждающее, что «эта игра» закончилась.
— Ты… убедила его?
— Я поклялась, что Кай важен, и его нельзя казнить, что он может исправиться. Оябун сомневался, — она смотрела в лобовое стекло. — А потом Кай появился в ЛА, и оябун решил дать мне шанс доказать, что я права насчет Кая. Если я не справлюсь, оябун окажется прав, и он отдаст приказ.
Фермерские угодья вдоль дороги из коричневых, присыпанных снегом, стали желтыми в снегу, а потом снова коричневыми. Я взглянула на Макико, удивляясь тому, как она недовольно изогнула губы.
— Я знаю, что ты думаешь, — тихо сказала она. — Ты видишь, что он несчастен, и думаешь: «Зачем спасать его жизнь, если он просто страдает?». Но когда он заслужит место и власть, которая придет с этим местом, он отыщет снова цель.
— А если нет? А если он не сможет быть счастливым там?
— Он будет.
— Откуда ты знаешь?
Она поджала губы.
— Потому что он был счастлив со мной.
Я повернула голову к дороге, стиснув зубы. Шины шумели на асфальте, с ними шумели помехи по радио. Я посмотрела в зеркало заднего вида, проверяя, что пассажиры крепко спали.
— Люди растут, — прошептала я. — Они меняются. Я знаю его не так долго, как ты, но Кай, которого я знаю, слишком независим, чтобы счастливо следовать чьим-то правилам.