Она посмотрела на связку металлических значков на веревках, среди которых потерялся Финрер, и сжала губы. Сама теперь понимала, что на бумаге приговор, может быть, и изменили, а убийцу майканского префекта все равно закинули на ЗиПи3. Самым страшным было, что, если бы не Оливер, она и многие другие дети Майканы умерли бы с голоду, и, когда она, наконец-то, поела, он оказался здесь – у этих чудовищ, которые насилуют всех новичков, если она правильно их поняла.
– Что скалишься? – спросил мужчина, видимо даже в темноте различив перемены в выражении ее лица. – Это твое шикарное правительство четырнадцатилетнего пацана казнило, а не мы.
– Зато вы над ним издевались, – рыкнула Карин, внезапно испытав острую обиду за человека, которого даже не знала. – Что, тоже его на цепи держали и… измывались над ним?
Сказать слово «насиловали» она почему-то не смогла, чувствуя, как к горлу подкатил ком тошноты.
– Меня тогда здесь не было, – равнодушно сказал мужчина, пожимая плечами, – но, говорят, на цепи его не держали, потому что он сразу понял что к чему, и вязать его не пришлось, разве что кляп попросил.
Карин ничего на это не сказала, только ушла в свой угол.
Закон о ссылке преступников на изолированную планету сильно изменил вселенную. На их содержание не тратились деньги, а самое главное – общество очищалось от таких особей; по крайней мере, так звучало в теории. Генетики говорили, что убийцы порождают убийц, а какие-то эксперты-психологи и вовсе считали, что убивший однажды уже навсегда полюбит вкус крови, как бешеная собака, но это правило почему-то не распространялось на представителей власти. Специально обученные люди, оказывается, могли убивать без вреда для психики.
Не всегда с этими теориями Карин могла согласиться, но видела общую пользу такой политики. Большая часть преступлений не совершалась просто из-за страха перед ссылкой в какой-то ад, в котором придется выживать. Только теперь ей было страшно понимать, что единственное в мире преступление, которое она могла полностью оправдать, которое она и преступлением-то не считала, таило за собой такую дикую и мерзкую расплату.
Она хотела спросить, как именно погиб Оливер, а потом передумала, решив, что права не имеет вообще о нем спрашивать. Да и в дверях к тому же появился единственный толстяк этой банды с какой-то миской в руках и заслонил остатки света.
– Вот, вроде очень даже ничего. Я немного хорбы нашел, так что вообще съедобно, ну и это… как Шеф сказал…
Он покосился в сторону Карин и отступил, явно боясь что-то при ней говорить.