– Сойдет, – ответил на это Берг и закрыл глаза, потому что Дориан кивнул и нажал ту самую красную кнопку.
Маска с кислородом прижалась к лицу Берга, сама его найдя. Ремни, условно державшие его, стали чуть туже. Они крепко сжимали бедра и запястья. Еще два ремня пересекали туловище. Один в середине груди, второй чуть выше таза, а вот голову обхватила силиконовая подушка, буквально сжимая ее как рукой.
Он видел, как Дориан что-то быстро вводит на панели, чувствовал, как на разум наваливается сонливость, понимал, что густая жидкость медленно поднимается, окутывая его ноги. Ее уровень поднимался быстро и вызывал неприятное ощущение, как будто ты попадаешь в объятья к слизню. Неприятно, но уже привычно. Не в первый раз Берг Дауман лежал в такой капсуле, но впервые при этом почти ничего не чувствовал, кроме уверенного спокойствия от собственной правоты. Они поступают правильно – остальное было сейчас не важно.
Это странное равнодушие не покинуло его, даже когда в медблоке все пришло в движение. Прямо перед его капсулой в стене открылся проход, и Вильхар бросился к нему.
Берг уже ничего не слышал, но видел все, что происходило.
В дверном проеме, в узком коридоре из мерцающих компьютерных блоков к ним шагала та самая сука в ореоле своего синего холодного и безжалостного сияния.
Для Вильхара все было точно так же, как в тот день, когда долбанутый отморозок вцепился в руку его жены. Он тогда услышал голос Малики. Он не понял, что именно она сказала или вскрикнула, или быть может возмутилась. Он не слышал и не понимал. Он просто действовал с холодной пустой головой. Его тело, знающее, что такое бой, привыкло бить противника, ему только надо было показать, кто именно враг, а дальше оно делало все само.
Тогда он подлетел к жене, отцепил ее от придурка, лицо которого даже не рассмотрел. Он мог бы его оттолкнуть, мог бы настойчиво что-то сказать, но с размаху ударил его кулаком в лицо; а когда тот не рухнул, а дернулся в его сторону, ударил второй раз – еще сильнее, еще злее и на этот раз смертельно. Он осознал это тогда с опозданием, когда уже Малика вскрикнула, что он его убил, и начала молиться, бормоча дрожащим голосом одно и то же:
– Что теперь будет?
– Все хорошо будет, – ответил Вильхар, отвел ее домой и сам через час вышел к прибывшему патрулю, потому что камеры все сняли.
– Только жену не будите сейчас, – попросил он. – Она сильно испугалась и ей надо поспать.
Он знал, какой приговор его ждет, не пытался врать, что это был не он, просто признавал, что не хотел этого, но внутри что-то до последнего верило, что все будет хорошо, а потом были капсула, падение и буря, запершая его с парой Демонов в расщелине. Там быстро закончилась вода и пришли слезы, потому что только тогда, умирая от жажды, он понял, что хорошо не будет, никогда уже не будет.