Подхватив бокал, она протолкалась сквозь толпу посетителей и вышла во внутренний дворик, где села за стол, втиснутый между двумя огромными терракотовыми горшками с растущими в них папоротниками и магнолиями. Вечерние сумерки заливали кремовые стены дворика. Летний воздух насыщали запахи жасмина и камелии. И посреди этого уголка безмятежности трудно было поверить, что буквально в нескольких метрах, за стеной, по старинным мостовым спешат люди, кто с работы, кто со школы, а кто из магазина, стекаясь в подземку и разъезжаясь по всему Лондону, а кто и дальше.
Мимо прошел официант с подносом, на котором благоухали только что вынутые из печи фокаччи с луком и розмарином, и Кейт заказала одну себе вместе с оливками. Теперь она могла достать из сумки свой рабочий блокнот. На мгновение она заколебалась, коснувшись обложки своего личного дневника, который лежал на дне сумки и который она так и не решалась открыть.
Не решилась и на этот раз.
Кейт достала рабочий блокнот и отыскала нужные ей материалы. Это были газетные вырезки, которые она нашла в папке с надписью «Лондон», что лежала в том же картотечном шкафу, что и рисунки Эсси. Потягивая джин, Кейт просматривала выцветшие листки.
ГЕРТРУДА ФОРД ОТКРЫВАЕТ ЖЕНСКИЙ КРИЗИСНЫЙ ЦЕНТР В САУТУОРКЕ.
ГЕРТРУДА ФОРД НАЗНАЧЕНА СУДЬЕЙ ПО СЕМЕЙНЫМ ДЕЛАМ В ВОСТОЧНОМ ЛОНДОНЕ.
ГЕРТРУДА ФОРД ОСНОВЫВАЕТ СТИПЕНДИЮ ДЛЯ НУЖДАЮЩИХСЯ СТУДЕНТОВ КОЛЛЕДЖА СВЯТОЙ ХИЛЬДЫ В ОКСФОРДЕ.
Эстер Мёрфи была пресс-секретарем бостонских суфражисток, и нет ничего удивительного в том, что она собирала статьи о движении суфражисток, о развитии женского образования на своей родине, а тем более о достижениях своей сестры.
Кейт вдруг почувствовала, что у нее перехватило дыхание, будто кто-то сдавил ей грудь. Она с большим трудом сглотнула и постаралась сосредоточиться на разговорах, доносящихся с соседних столиков. Официантка принесла тарелку с черными оливками и горячей фокаччей, и Кейт заставила себя выговорить: «Спасибо».
А какой бы была ее жизнь без сестры Молли?!
Она вспомнила, как Молли выхватила из ее рук письмо с гарвардским штемпелем, как вскрыла его и как вытянулось ее лицо, когда она поняла, что это не извещение о зачислении, которое она сама получила годом раньше, а отказ.
— Ох, Кейт. Мне так жаль… Вот дерьмо…
А как Молли, четыре года назад, прижимала к себе новорожденную Эмму, пытаясь сообразить, как ее накормить? Измученная родами и вся мокрая от пота, со слипшимися волосами на лбу, она подняла руку и погладила Кейт по щеке. Кейт лежала рядом с сестрой на узкой больничной кровати, поддерживая Эмму, помогая малышке пристроиться к неопытному соску Молли. И потом она убаюкивала свою старшую сестру и новорожденную племянницу, переполняясь любовью к ним и заботой.