— Петя! — с нотками паники в голосе воскликнула Ржевская, подрываясь на коленях ко мне.
— У-у, а-а, у-у! — завыл я, скрючившись на полу, а член стал стремительно темнеть и опухать, становясь похожим на кривой баклажан. — Сергеич, с-сука!
— Пётр Алексеевич! — забегал вокруг меня камердинер. — Я… я…
— Что «ты»?! Скорую вызывай, гад! — простонал ему в ответ.
Выносили меня из спальни на носилках. Рядом суетилась наспех одетая Марина и приехавший со скорой врач. Тащили меня две санитарки, и глядя на пунцовое от еле сдерживаемого смеха лицо одной из них, я чувствовал, что подробности моей травмы уже через пять минут после нашего там появления будет знать вся больница. И я не я буду, если какая-нибудь шофёра не придумает мне прозвище навроде «кривой стартер» или чего похожего.
Слава яйцам, поместили меня в отдельную палату, не пришлось краснеть перед другими больными. Лежал я как был — голый, с обколотым обезболивающим опухшим и синюшным другом, накрывшись простынкой и под неё стараясь не заглядывать, чтоб не расстраиваться ещё сильнее. Не переживать я не мог. А ну как всё? И медицина окажется бессильна? Я что же, как говорил один мой знакомый, «останусь просто хорошим человеком»? Нет, лишь бы не импотенция, что угодно, но только не это!
Закрыв глаза, я принялся шептать какие-то бессвязные молитвы всем известным богам, обещая всё что угодно взамен, даже кровавые жертвы. В роли кровавой жертвы неизменно фигурировал Сергеич, которого я собственноручно, пусть и в воображении, успел раз двадцать распять, три раза намотать кишки на столб и разок перерезать глотку, радостно наблюдая за бьющим из шеи кровавым фонтаном.
Образ камердинера, подвергающегося средневековым пыткам, развеяло только появление врача.
В очках, с аккуратной бородкой и усами, он напоминал скорее не доктора, а учёного, и первым делом, посмотрев на меня с каким-то упрёком во взоре, представился:
— Я уролог-андролог высшей категории, ваш лечащий врач, можете звать меня Витольд Евгеньевич.
Подошёл ближе, приподняв простынку, внимательно оглядел травмированный орган, хмыкнул и присел рядом на стул, закидывая ногу на ногу.
— Доктор, — робко проблеял я, показывая глазами туда, — жить будет?
— Будет, — поджав губы и серьёзно глядя на меня, ответил он, а затем произнёс с укором: — Что ж вы, батенька, не предохраняетесь?
— А? — уставился я на него, пытаясь найти связь между переломом члена и презервативами. Впрочем, последних я тут вообще не видел, отчего вопрос врача становился лишь более непонятным.
— Я говорю, почему вы с женой решили от эликсира отказаться?