У нее словно бы отнялся язык.
— Пожалуйста, — взволнованно сказал Михаэль, — скажи, что это ты!
Его голос дрожал, и акцент стал намного заметнее.
— Миша, не молчи. Что случилось? Ты не можешь говорить?! — продолжал допытываться ее трубочист.
Мишель сглотнула и с усилием ответила:
— Могу.
Собственный ее голос звучал тихо и сипло, будто бы она разучилась говорить.
— Это правда ты? — с облегчением выдохнул Михаэль.
— Да.
— Точно ты? — допытывался он.
Мишель глубоко вдохнула, медленно выдохнула и ответила более или менее связно:
— Да. Это точно я.
— Наконец-то, — звенящим от радости голосом произнес Михаэль. — Господи, неужели ты действительно позвонила?
— Позвонила, — согласилась она и вдруг почувствовала, что щеки стали мокрыми.
Мишель дотронулась до лица — так и есть, из глаз текут слезы. Она шмыгнула носом в надежде, что Михаэль этого не услышит, но у него оказался острый слух. Или это она так громко всхлипнула?
— Миша, ты что? Плачешь? Не смей плакать! Слышишь? Я тебя нашел!
— Кто еще кого нашел, — попыталась она пошутить.
— Согласен. Но я нашел твою маму.
— Да. А до этого довел до истерики бывшего мужа.
— Кто же виноват, что он у тебя такой нервный? — судя по голову, Михаэль улыбался.
— Не у меня, — возразила Мишель. — У меня вообще никого нет.
— Как это нет? — возмутился трубочист. — А я?
— А ты жениться собрался.
— Да какое жениться! Это все неправда, понимаешь?!
— Я сама все видела, — упрямо гнула свое Мишель.
— Что ты видела?
— Тебя и эту, твою Илзе. Белоснежную, голубоглазую, как Снежная королева.
— Илзе не моя, — твердо ответил Михаэль. — Я все тебе объясню. И ты мне объяснишь: какого черта сбежала, ничего не сказав. Даже номера телефона не оставила.
— Прости, — покаянно попросила Мишель. — Я такая дура! Ты даже не представляешь, какая!
— Вот и расскажешь мне об этом подробно, — сказал трубочист и спохватился: — Ты где, вообще? Почему телефонный номер такой странный?
— А мама разве не сказала?
— Твоя мама может дать фору любому Штирлицу. Ничего она мне не сказала, как я ее ни просил и ни убеждал в своей благонадежности.
— Я в Магадане.
— Где???
— В Магадане, — повторила Мишель, удивленная его бурной реакцией.
— Что ты там забыла?!
— Я теперь тут живу. И работаю. В детской областной больнице.
Возникла пауза, видимо Михаэль пытался переварить ее новости. Надо отдать ему должное — в себя он пришел довольно быстро, гораздо быстрее, чем сама Мишель от того, что наконец услышала его голос.
— Хорошо, что в больнице, — сказал Михаэль после паузы. — Боюсь, сообщение о том, что ты поехала на Колыму мыть золото, убило бы меня окончательно.