А когда Мишель вышла из ванной, в лофте уже было темно, только маленький огонек светился в нише, где была оборудована спальня.
— Я ничего не вижу.
— Иди на голос, — раздалось от кровати.
Мишель осторожно, шаг за шагом, шла вперед, в темноте Михаэль нашел ее руку, довел до кровати, уложил.
— Спи, — сказал, укрывая одеялом.
— А ты?
— Я приму душ и лягу.
Она лежала в удобной постели, под легким и теплым одеялом и ощущала, как расслабляются напряженные мышцы. Глаза закрывались, но Мишель почему-то гнала сон. Ей не хотелось засыпать без трубочиста. И он пришел. Нырнул под одеяло, лег рядом, обнял со спины.
— Завтра пойдем к тебе.
— Зачем? — сонно пробормотала Мишель.
— Заберем твои вещи.
«А вещи-то зачем?», — успело промелькнуть в голове прежде, чем ее унесло в сон.
Утро первого января началось в полдень. Мишель еще не успела открыть глаза, а уже почувствовала, что в постели она не одна. Трубочист тихо сопел рядом. Она повернула голову на это мирное и уютное сопение.
Михаэль лежал на боку, лицом к ней, по-детски подложив ладонь под щеку. Мишель тоже повернулась на бок и стала разглядывать своего любовника.
Кожа у него светлая, и Мишель подумала, что наверняка летом Михаэль щеголяет веснушками. Ресницы и брови с легкой золотинкой.
«Рыжиной, Миша, — поправила она себя. — Рыжиной».
Потом присмотрелась повнимательнее и решила: нет, все же золотинкой. Высокий лоб и узкие губы. На впалых щеках уже пробилась щетина. Очень хотелось протянуть руку и погладить, ощутить, как щетина колет пальцы. Но он так сладко спал, что разбудить его было бы форменным свинством.
Во сне Михаэль раскрылся, и теперь можно было вволю разглядывать его широкую грудь, крепкие руки и сильные ноги.
«Красивый, — решила Мишель после пристального осмотра. — Такая настоящая мужская красота, без слащавости».
Желание потрогать стало еще сильнее. И Мишель уже почти решилась. Она очень аккуратненько, чтобы не разбудить. Но как только ее рука замерла в нескольких миллиметрах от мужского лица, он открыл глаза. Серые и совершенно, абсолютно лишенные какой-либо сонливости.
— С Новым годом, — прошептала Мишель, не придумав ничего оригинальнее.
Ничего? Как бы ни так! Потому что Михаэль ответил еще более оригинально:
— С новым счастьем.
Мишель, все еще лежа на боку, подтянула ноги к животу, а наглый трубочист не постеснялся этим воспользоваться: подхватил под коленки, прижимая к себе. Коленки Мишель уперлись в мужской пах, щеки по-девичьи вспыхнули, словно на них кипятка плеснули.