Роза (Алексеев) - страница 46
– А дадите ли мне в долг… Вот, как только магазин в Ленинграде на Гостинном дворе откроем. Так сразу и отдам. – И вспомнив Лёвину клятву, добавляю, – Слово офицера.
В этом времени, знаете ли, такими словами не разбрасываются. Бьём по рукам. Завтра напишу список товаров и идей для наших новых предприятий. Так вот я здесь потихоньку обуржуиниваюсь…
Здесь, для разбавления текста, можно было бы скопипастить статьи про названия горьковских улиц, про историю города, про ГАЗ, про революционера Свердлова, про его нашерашевскую кличку Михалыч. Возможно, при правке текста вставлю пару раз. Не, не Михалычу… Я с мужиками только по пиву…
Захожу в университет. Ещё раз оговариваю с Гинзбургом про томограф. Учёный говорит, что перед войной Феоктистов пытался сделать что-то подобное, но вывел только математическое толкование метода. С Ленинградом связь установлена. Задачи распределены. Приоритеты расставлены. Учёные из Сарова тоже подключились.
– А бывшую студентку трудно на заочном восстановить? – спрашиваю у возбуждённого поставленной задачей учёного. – На экономиста-бухгалтера.
– Да. Нелегко. Но, пусть заполняет бланк в деканате и идёт ко мне. Что-нибудь придумаю.
Переписываю образец заявления. Иду на вокзал, беру билеты на вечерний завтрашний поезд. Нужно быстрее в Москву. Дел полно. А тут Роза… Боюсь не устою…
Разговоры в трамвае.
– Пришёл инвалидом после госпиталя, а комната пустая. Померли и жена и дети. Стал петлю вязать, чтобы, значит, вешаться. А соседка новая увидела, говорит «Поешь сначала. Я для тебя готовила. Потом помрёшь.» Вот, живу с нею. Детей уже двое. В охрану на завод взяли. Научился левой номера машин в журнал записывать.
– Витька-скобарь приходил к нам в барак вчера. Просил деньги на похороны жены. Собрал со знакомцев рублей сто. Тут заходит его благоверная. Витька не растерялся, закричал: «Чудо! Я в церковь свечки ставить». И удрал в шинок…
– В газете читал. В Англии до сих пор по карточкам бензин, сахар и мясо. А ведь фашистов у них не было…
Замечаю у подростков журнал, который они вдвоём читают запоем. Перед выходом вижу обложку. «Пионер».
Проходя мимо Колывановой, передал ей образец заявления на восстановление в университет.
– Ты, не тяни. Сходи. Завкафедрой радиофакультета Гинзбург поможет. И это… Не наряжайся и не красься как шалава…
– Так я и есть шалава…
– Нет. Ты просто заблудилась. Не потеряйся снова, Маша.
Тут в моей голове что-то щёлкнуло. Кто-то сказал механическим голосом: «Переход на новый уровень. Плюс один язык.».
Вроде не пил. Померещилось…
Мариную мясо у соседок. Наблюдаю пантомиму. Даша, глядя на своего кавалера, кивает в мою сторону и вопросительно округлив глаза, качает головой «Мол, погляди, каков…». Лёва пожимает плечами, и подняв ладонь крутит ею как пропеллер, отгоняя от себя воздух «Мол, ничего особенного. Все так могут.» Роза, наблюдая за этими клоунами, улыбается сквозь слёзы. Ей доверили чистить лук. Вот, наконец, пришёл Колобок с зайцевским чайником. Начинается файв о клок с грузинским чаем и ванильными баранками. Колобок, поставив чайник на разделочную доску, неаккуратно задевает коробку и рассыпает фотографии. Роза поднимает фото, всматривается: