Конечно, ирония заключалась в том, что ФБР теперь придется расследовать деятельность майора Маккоули. Убедиться, что он не нарушил присягу и не рассказал свояченице что-то, чем она могла поделиться с Соколовым. Так что сейчас они его допрашивают. И допрашивают его родню.
Тем временем Виктор, вероятно, подозревал — но не был уверен на сто процентов, — что бортпроводница работает на ФБР и интересуется Соколовым или работает на ЦРУ и надеется с его помощью проникнуть в группу «Казаки». А даже если нет? Она же очутилась в номере. Может, она просто жадная до секса вертихвостка, оказавшаяся не в то время не в том месте, а может — персонаж значительно более опасный.
Так что Виктор вполне резонно (и с полным на то правом) ожидал, что его доблестная подопечная убьет эту женщину, когда увидит ее в номере.
Но она не сделала этого.
С момента происшествия в Дубае Виктор постоянно напоминал Елене о своих опасениях — бортпроводница может выдать по-настоящему важную информацию, которой с ней поделился пьяный Соколов. Боуден видела Елену, а следовательно, легко может ее спалить. И вот вам пожалуйста — эта чокнутая узнала ее во Фьюмичино. Елена опасалась того же. Но происходило что-то еще, и это что-то становилось все более явственным. Елена подвела Виктора не только потому, что не убила Боуден, но и потому, что сразу не рассказала о ней. Она непоправимо подорвала его доверие. Их доверие. Они решили, что Елена помиловала человека, предположительно работавшего на ФБР или настоящего агента. Они никогда больше ей не поверят, как бы убедительно она все ни объясняла и сколько бы ни нашла синонимов слова «пьяный» в английском и русском языках.
Они догадались, что она работает на ЦРУ, догадались, что она перебежчица.
Шпионы (ей не нравилось так себя называть, чудилась в этом слове некая самовлюбленность, но оно было лучше других, которые подчеркивали смертоносные аспекты ее работы) переходят на сторону врага по разным причинам. Чаще всего потому, что у них нет выбора — они скомпрометированы или их шантажируют и смена команды становится платой за свободу. Или в некоторых случаях — за жизнь.
Причины ее перехода были одновременно и прозаическими, и глубинными. Обосновавшись в Бостоне, Елена смогла более объективно посмотреть на коррупцию, которая распространялась в новой России, как чума. Кроме того, она отказывалась поддаваться той уникальной смеси фатализма и цинизма, которой подвержен ее народ. Она хотела, чтобы новая Россия была лучше, чем прежняя, а это требовало ослабления старой гвардии. Но одного этого было бы недостаточно. Вмешался еще мужчина, выпускник, старше ее на пять лет. Американец. Ей исполнилось 24, она была молодым агентом ФСБ. Она уже никогда не узнает, ухаживал ли он за ней только ради вербовки. Оглядываясь назад, она признавалась себе, что каких-то особых романтических отношений между ними не сложилось. Он всегда отчетливо давал понять, что их не должны видеть вместе на тот случай, если кого-то из них раскроют. Но именно он огорошил ее информацией, что несколько лет назад ее отца скосил не инсульт. Его отравили йодистым метилом, выбрав пестицид по той причине, что смерть походила бы на смерть от инсульта. Это сделали «Казаки». Виктор Оленин. В своем преклонном возрасте отец начал слишком недвусмысленно критиковать президента Российской Федерации. Он сорвался с поводка, стал мешать. Он знал слишком много, чтобы остаться в живых.