Но так бывает не всегда. Если стыковка долгая, даже американские перевозчики отправляют экипажи в центр Манхэттена и предоставляют микроавтобусы из аэропорта и обратно. И конечно, так поступают многие иностранные компании. Это весьма ценное с точки зрения культуры преимущество для иногородних экипажей — провести вечер в нескольких кварталах от Таймс-сквер или в паре-тройке остановок от Гринвич-Виллидж, а не любоваться из окон своего номера на огни взлетки номер 4R.
Кэсси знала наизусть время отправления из аэропорта Кеннеди всех международных рейсов своей авиакомпании. Даже на некоторых внутренних рейсах во время длительных стыковок членов экипажей селят на Манхэттене. Кроме того, она знала, что авиакомпания часто пользуется услугами гостиницы «Дикинсон» на перекрестке Лексингтон-авеню и Сорок девятой. Поэтому всякий раз, когда выпадала возможность, она проезжала от своего дома три остановки до отеля и подсаживалась в автобус любого экипажа, отправляющегося в аэропорт. Альтернативный вариант — выйти на Центральном вокзале и сесть в автобус до аэропорта. Билет на него со скидкой авиакомпании стоил всего десять баксов, так что Кэсси могла себе это позволить. Но летом потеешь, как марафонец — особенно в униформе из полиэстера, — и макияж растекается еще до того, как успеваешь спуститься в метро. Зимой холодно, одежда и чемодан в брызгах дорожной соли и талого снега. Некоторые бортпроводники считали безумным желание Кэсси жить на Манхэттене, притом что она приписана к аэропорту имени Кеннеди, но для нее Манхэттен был полной противоположностью сельского Кентукки, где прошло ее детство. Она ни за что не отказалась бы от своей квартиры. Никогда. К тому же она знала много бортпроводников, тративших свой свободный день на ранний подъем и дорогу из Буффало, Бостона или Детройта в аэропорт приписки. Включая Меган, которая приезжала из округа Колумбия и проводила полдня или ночь в каком-нибудь убогом общежитии рядом с аэропортом. Кэсси когда-то жила в таком — в Озон-Парке в Квинсе, на нижней койке в подвальной спальне полуразрушенного дома. Как минимум десяток других бортпроводников тоже там останавливались — там можно было перекантоваться пару ночей, дней или часов.
На маникюр Кэсси так и не сходила — слишком много времени потратила на адвокатскую контору. Поезд в метро задерживался, народу на перроне прибывало, пока она стояла там со своим чемоданом, держа в руке телефон. Приближался час пик, стада из небоскреба «Нью-Йорк лайф» еще не спустились в метро, но все равно толпа была огромная, потому что это Манхэттен. Кэсси простояла так минут десять, когда на смену клаустрофобии постепенно пришло более глубокое чувство — тревога. Она начала обращать внимание на людей, стоявших рядом. Молодые матери с маленькими детьми, старшеклассники и студенты колледжей, курьеры самых разных фирм, белые воротнички и рабочие. Просто еще один летний день — плавильный котел, в котором смешались пожилые и молодые, месиво хмурых лиц над рубашками поло и летними платьями, над пиджаками, над толстовками и футболками с символикой местных спортивных команд.