Она вспомнила, как стояла вчера на перроне метро, как испугалась, что кто-то ее преследует; вспомнила человека, которого увидела в окно отъезжающего такси. Возможно, она не зря встревожилась. Возможно, такие ощущения возникают, когда за тобой наблюдает агент ФБР — они всегда прячутся сразу за границей периферического зрения. Но с другой стороны, в ФБР свое дело знают. Так ли уж легко обнаружить слежку? Вероятно, нет. Может, все проще и такие ощущения — признак паранойи.
В Риме вставало солнце, а в Нью-Йорке еще была поздняя ночь. Звонить Ани или Хаммонду пока нельзя. И учитывая, что самолет отправляется из Фьюмичино в 11:05, Кэсси не сможет связаться с Нью-Йорком до приземления в аэропорту Кеннеди. К тому моменту, когда выйдут пассажиры и она освободится, на Восточном побережье перевалит за половину четвертого. Значит, так тому и быть. Кэсси отправила Ани СМС о том, что прослушала сообщение и выйдет на связь, как только приземлится в Нью-Йорке. Добавила, что Фрэнк Хаммонд звонил ей дважды, но она не будет ему перезванивать, пока не поговорит с адвокатом.
Кэсси раздвинула шторы и выглянула в окно. В нескольких кварталах от гостиницы виднелись близнецы-колокольни церкви Тринита-деи-Монти, стоявшей на вершине Испанской лестницы. А ведь Алекса Соколова со дня на день похоронят, дошло до нее. Наверняка его тело уже привезли в Штаты. Кем же он был? Кем же был на самом деле? Она вспомнила, как он мыл ей голову, массируя кожу умелыми руками, пока она сидела у него на коленях, а он — на той самой мраморной скамейке в роскошной ванной. Вспомнила, как он пил, не отставая от нее. На такое способны немногие.
Потом вспомнила Миранду с ее безмятежной улыбкой и французским пучком, бутылку «Столичной», принесенной в дар. Кто она?
Кэсси проглотила остатки кофе и попыталась вообразить, как она едет в Виргинию, чтобы что-то сказать родителям Алекса. Сказать, как она сожалеет о том, что бросила труп их сына в постели. Спросить, что им известно о женщине по имени Миранда. Но она понимала, что не может — точнее, ей не следует — так поступать. И оттого почувствовала себя еще хуже. Она сказала себе, что ее печаль и есть выражение ее травмы.
Ее чувства вины. Да. Вины.
Интересно, когда людям — обычным людям, а не серийным маньякам и не Тони Сопрано — удается избежать наказания за убийство, они обещают себе стать лучше? Дают клятву, что сделают что-то доброе? Приходят к Богу? Пытаются загладить вину? Она не была уверена, что способна на это. Ей хотелось бы. Но может, это не имеет значения? Ведь она не избегала наказания, она по-прежнему верила — даже если самым жалким образом себя обманывала, — что не причинила Алексу Соколову зла. Возможно, никто больше не поверит, но она верила. К тому же пока она еще ничего не избежала. С ней хочет встретиться агент ФБР. Ее снимки из отеля «Роял финишиан» уже разошлись по интернету. Ее неизбежно разоблачат, и очень скоро.