— У нас в Тинзе, достопочтенный граф, — начал я, — Несколько иное понимание аристократии, так что прошу прощения, если мои манеры немного не соответствуют общепринятым — я все еще учусь. В любом случае, я бы хотел сказать вам спасибо за ваши книги. Я считаю, что только вы сможете реализовать всю грандиозность моего сюжета.
— Напрасно вы так думаете. Никто, слышите, никто не способен понять истинной мысли творца! Читатели глупы и не видят всей глубины замысла.
— Не соглашусь с вами. — ответил я, — В «Покорении Светланы» очень хорошо показана вся тщетность порывов отвергнутой личности. Вы, словно Николай Колбасков от литературы! Так филигранно, и вместе с тем мощно сыграли на струнах моей читательской души, что только полный невежда не способен прочувствовать тот эмоциональный порыв, что был вложен в строки этого замечательного романа.
— Вы серьезно так считаете? — выпучил он удивленно глаза, сообразив, что нашел в моем лице единомышленника, — Тогда ответьте: почему остальные этого не видят?
Так, я попал в точку. Теперь следует грамотно подвести его к нужной мысли, не усердствуя в навязывании своих убеждений.
— Я думаю, что ваша мысль слишком хороша для их понимания.
— Не соглашусь, барон. Но быть может вы сможете пояснить, что привело вас к такому заключению?
— Достопочтенный граф. Я, как и вы, аристократ, но волей судьбы мне удалось побывать в нижних слоях общества, и только недавно я оправился от удара, что нанес мне мой отец, лишивший мою мать и меня всех привилегий.
— Сочувствую вам. Быть может вы поделитесь ощущениями? Думаю я смогу написать об этом книгу. Да, точно! Я назову ее «На дне»! Как вам такое? — внезапно загорелся он.
Блин! Он немного уходит от мысли. Надо бы его вернуть в русло.
— Скажите, граф. Вы когда-нибудь пропускали завтрак?
— Нет, конечно! — удивился он, — Разве что только во время хандры.
— А я пропускал, а еще и обед, и ужин. Мне банально не хватало денег на свое содержание. И уверяю вас, в такие моменты мне совсем не хотелось думать о возвышенном. Но я продолжал читать книги, и заметил, что мои вкусы внезапно изменились. Больше не хотелось знать о чьих-то душевных заблуждениях и муках философского выбора. Теперь я желал мотивирующей литературы, где герой борется за существование, побеждает врагов, получает самых лучших женщин.
— Глупость какая… — внезапно он оборвал фразу и преобразился в лице, пораженный догадкой, — Постойте! Быть может поэтому черни не интересно, что я пишу?
— И не только черни, граф. — я облегченно выдохнул, теперь его надо вести по этой тропинке. — Вам нужно определиться, стремитесь ли вы к признанию небольшим клубом снобов, или же вы хотите, чтобы ваше имя гремело по всей Вестландии, а в Дарграде появился еще один памятник?