— Тридцать пятый год, — пояснил Иван, указывая на клеймо на магазинной коробке. — Раритет, можно сказать. Любая новая по сравнению с этой — хлам.
— Это почему?
— Ну… У нас в тридцать седьмом чуть с османами война не вышла — так мне рассказывали. — Иван на мгновение задумался, вспоминая. — Тогда винтовок много делать стали. Удешевляли производство, штамповали наспех — поэтому и металл уже не тот, и сборка тяп-ляп. А вот эту, — Иван передал мне оружие, — на века делали. Так что не смотри, что она такая… невзрачная.
На ощупь древнее — в два с лишним раза старше меня самого — оружие оказалось куда приятнее, чем с виду. Легло в руки приятной тяжестью и тут же отозвалось на прикосновение. То ли едва ли заметной вибрацией, то ли…
Я вдруг отчетливо понял, что когда-то этой винтовкой владел Одаренный. И весьма сильный.
— Ну как, понравилась? — усмехнулся Иван. — Берем?
— Берем! — Я вдруг испугался, что «дядька» отыщет на стойке что-нибудь еще. — И пойдем уже.
— … и это, милостивые государи, трехлинейная винтовка образца одна тысяча девятьсот тридцать второго года. — Ротный чуть возвысил голос. — Конструкции Игната Сергеевича Мосина. Основная стрелковая единица российской армии. Надежнейший, не побоюсь этого слова, аппарат, который по праву считается одним из лучших — если не лучшим в мире.
Господа юнкера слушали внимательно. Мама и Папа вел у нас не так уж много занятий — но каждое запоминалось надолго. А уж по сравнению с нагоняющими тоску лекциями по военной топографии и математике его классы и вовсе казались чуть ли не самым настоящим развлечением. Ротный щедро сдабривал теорию собственным войсковым опытом — а иногда и армейскими байками, от которых весь курс дружно ложился на парты в приступе хохота.
Но и доносил, что называется, как следует — и как следует спрашивал. Неуважения к своему предмету Мама и Папа не терпел категорически.
Но сегодня я слушал не слишком-то внимательно. И не потому, что занятие вышло скучным — ротный даже таблицу основных технических характеристик умел излагать по меньшей мере занятно. И все же конкретно сейчас куда больше, чем трехлинейная винтовка Мосина в целом, меня интересовала конкретно та, что попала мне в руки.
Точнее — следы магии на ложе и прикладе. Похоже, когда-то плетение покрывало оружие целиком, но теперь осталось только на дереве. То ли природный материал лучше «впитал» силу Одаренного, то ли тот почему-то обделил вниманием металлические части… то ли никакой практической цели это странное недозаклятье не подразумевало изначально.