— Я тоже так хочу, — произнес с обидой в голосе.
— Нейроинтерфейс позволяет частичную трансформацию, — ответил он. — У тебя заблокирована эта функция.
— Эх, — буркнул я. Ладно, сраной восьмерке не привыкать лезть под пули.
Я проверил плазматический пистолет. Обычный, который еще у Пятого взял. Затем аккуратно выглянул из-за стойки. Расположение, диспозиция, следы разрушений, кровь, перемещения белых пятен.
— Скоро пойдут на прорыв, — подвел я итог, возвращаясь на пол.
— С чего бы? — усмехнулся Элиот.
— А какой у них выбор? Либо сдохнуть тут, либо сдохнуть в подворотнях от рук своих же. Но тот враг привычней.
— Они могут отдать им эфир и сохранить себе жизнь.
— Ты как будто вчера в сектор приехал, — ухмыльнулся я. — Ну какая восьмерка добровольно отдаст эфир? Нет, они за него зубами грызть будут. Вон, там уже нарисовались четыре группы восьмерок. Скорей всего у каждой по резервуару. Договорились объединиться и потом поделить.
— Ага, как же. Они скорее друг другу глотки перережут, чем честно поделят.
— Скорее всего они даже не выберутся, — честно ответил я и прислушался. — Начинается. Готовься и не отпускай мелкую.
Рывок в сторону за спину восьмерок. Элиот бежит следом, хоть и заметно отстает. Мы рванули не к выходу из ангара, а в бок. Вылетать лоб в лоб на солдат инквизиции мне вообще не улыбалось.
Обогнув несколько опустевших контейнеров, прошел пару поворотов и оказался на краю ряда. Теперь я смотрел на разгоревшуюся битву сбоку. И должен признать, восьмерки рвались на свободу с отчаянием загнанного зверя.
— Я думал их быстрее положат, — произнес Элиот.
Словно в ответ на его мысль, раздался мерный речитатив пулемета. Он сопровождался целыми фонтанами крови и оторванных конечностей. Рисунок боя мгновенно изменился и теперь уже восьмерки разбегались кто куда, прячась по углам.
Я глянул в небо, но дрона-наблюдателя не заметил. Либо сопровождает солдат, либо давно сбили. Тем лучше для нас. Примерился к железной стене ангара в углу. Выглядит довольно хлипко, но если я прав, то в этом месте товарные ряды примыкают к дому. А там уже бетон и арматура.
Превращение занимает все меньше времени, а команды произносятся почти на автомате. Короткий разбег, но грохот удара тонет в воплях умирающих восьмерок. Вскрикивает худая пожилая женщина, вяжущая что-то длинными спицами.
— Извиняйте, — произнес я глухим голосом.
И несусь дальше. Не знаю, как она дожила до такого возраста в этом месте, но надеюсь, от моего вида ее кондрашка не хватит. Если что, ее смерть плюсовать к сегодняшним не стану.