— Однако я разговаривала с некоторыми режиссерами, и ни один эту идею не поддержал. Как вы думаете, будет ли она реализована?
— Не поддержали, так как за последние десятилетия худруков приучили считать себя диктаторами, а они всего лишь лидеры творческих коллективов. Но для реального лидерства нужен талант. Если таланта маловато, начинаются диктаторские замашки. Чужого мнения боятся, когда в своем не уверены. У президента Путина, к слову, есть около десятка советов, в одном из них — совете по культуре — я заседал 14 лет. И Владимир Владимирович не стеснялся советоваться с нами, смертными…
— Как вы относитесь к идее цензуры?
— Слово «цензура» в нашей традиции имеет одиозное значение. Я бы говорил о механизмах принуждения деятелей культуры к ответственности перед обществом.
— Нужна ли альтернативная концепция закона «О культуре» или достаточно существующей?
— Безусловно, нужна. Вариант, подготовленный командой Владимира Толстого, требует серьезной доработки, да и текст написан как-то не по-русски, хотя Толстой, вроде бы, журфак заканчивал…
— Сегодня некоторые выступающие сетовали на то, что мало отечественных качественных пьес, кто-то отметил, что очень мало детских пьес. Может ли это положение улучшить Совет по современной драматургии при Минкульте, который вы предложили создать?
— Крен в «новую драму» кончился тем, что современных русских пьес, способных удержаться в репертуаре, почти нет. Но моя идея создания такого Совета практической поддержки пока не нашла. Обходимся силами Национальной ассоциации драматургов (НАД), созданной при поддержке Минкультуры.
— Хочу вас поздравить с недавно прошедшим юбилеем. 12 ноября вам исполнилось шестьдесят пять лет. Не поделитесь творческими планами?
— Спасибо. Заканчиваю, точнее, оттачиваю новую пьесу. Называется — «В ожидании сердца». Мне кажется, современный российский театр тоже пребывает в ожидании сердца…
Беседовала Елена Сердечнова
Газета «Культура», декабрь 2019
«Если боишься высоты — не надо идти в горы!»
— Юрий Михайлович, вы происходите из рабочей семьи, причем семьи, вполне технической: отец — электромонтер, мама — технолог. Почему и как вас, если можно так выразиться, «забросило» в литературу?
— Это особенность советского жизнеустройства, когда, по сути, каждый человек мог реализоваться так, как он хотел, было бы желание. Мне Бог дал литературные способности, а тогдашний уклад обеспечивал все возможности их развить и реализовать.
Кстати, при советской власти было нормой, когда многие, в том числе и очень известные в будущем, люди не продолжали семейную традицию, а «делали себя сами». Доцент-филолог — сын профессора-филолога, поверьте, это выглядело как-то неприлично. Когда я был молодым писателем, в нашей среде скептически относились к писательским детям, которые пошли в литературу вслед за «предками». Их иронично называли «сыписами» и «писдочками». И, кстати, на 90 % такой скептицизм оправдывался, потому что у этих ребят, как правило, настоящего таланта не было, а лишь — культурная среда, семейные связи и возможности. Почти никто из них ничего не добился в творчестве за редкими исключениями: Татьяна Бек, Михаил Тарковский… В других видах искусства та же история. Ну разве можно без слез смотреть на потуги Бондарчука-младшего?