Мне вообще не понятна государственная политика в этой сфере. В последние годы за счет смены художественных руководителей, в том числе в столице, произошла переориентация нормативных академических театров, превратившихся в полигоны болезненного самовыражения режиссеров. Почему тем, кто понимает театр как воплощенную галлюцинацию, нельзя давать для самовыражения, если так хочется, новые, не «намоленные» площадки? Пожалуйста, зарабатывайте творческий авторитет, привлекайте зрителей. Зачем разрушать то, что создавали другие, что потом не восстановишь? Допустим, нынешний директор Третьяковки госпожа Трегулова — фанатка авангарда, но никто не позволит ей по этой причине отправить в запасники передвижников. К тому же, из запасников картины при новом директоре можно вернуть в экспозицию. А любимые зрителями спектакли, которые начинают лихорадочно снимать из репертуаров дорвавшиеся до власти «самовыраженцы», уже не вернешь никогда, как не вернешь «Контрольный выстрел» в МХАТе имени Горького — единственную театральную постановку покойного Говорухина, шедшую почти 20 лет при полном зале. Скоро школьнику будет негде посмотреть нормального «Ревизора», придет он в зал, сядет и обнаружит, что события разворачиваются в 1937 году, Хлестаков — турецкий шпион, городничий — майор НКВД, а Бобчинский с Добчинским — раскаявшиеся троцкисты. Литература травм!
Но самый чудовищный пример разрушения русского реалистического театра — это история наглого изгнания Татьяны Дорониной из МХАТа им. Горького, а ведь она успешно руководила им 30 лет. Уровень и потенциал этого театра, любовь зрителей я хорошо знаю, так как двадцать лет сотрудничал с ним в качестве автора. Мрачная фантазия заменить великую русскую актрису Доронину на средней руки театрального менеджера с подмоченной репутацией Боякова могла родиться только в голове какого-то высокопоставленного Поприщина. Чиновники, витийствующие о патриотическом воспитании и при этом отдающие МХАТ в руки Волкова, подозреваю, просто никогда не бывали в его подвальном театрике «Практика», где спектакли шли исключительно на матерном языке. Если же они знали об этом, то как тут не вспомнить полузабытое слово «вредительство», становящееся ныне все актуальнее.
— У вас все книги — о людях и обществе в целом и о той или иной социальной подгруппе. Советский человек — новый русский — новый россиянин — куда и как движемся, как происходит наша трансформация. Молодому поколению вы бы доверили страну? Это правда, что они стоят на позиции «ничего не знаю и знать не хочу»?