Медноволосая – наверное, начальница всей банды – уселась на место.
– Завершаем трапезу! – приказала она.
Ее голос едва заметно дрожал. За столом воцарилась тишина.
Другие едоки озадаченно озирались, удивленные внезапным молчанием.
– Уходим, – вполголоса приказал Кестель.
Когда они встали, ни единая женщина и бровью не повела. Кестель повел Алию по узким кривым улочкам, петлял – но, похоже, напрасно. Никто и не думал идти следом.
– Что ты сделала им? – зло спросил Кестель.
Его раздосадовало то, что поддался на уговоры и чуть не влип. Вышло до крайности глупо.
Алия развела руками.
– Мы друг друга не любим. Я ненавижу Ама как никого больше. Больше даже, чем тебя. И пусть никто оттуда и не думает лезть ко мне.
– Чего же они испугались?
– Конечно же, меня. Узнали ведь. А узнать меня – значит перепугаться.
Кестелю это легковесное объяснение не понравилось – равно как и то, как покорно и мгновенно отреагировали бабы-вояки на взгляд Алии.
– Хотя, если уж говорить о тебе, то я слегка покривила душой, – призналась Алия и усмехнулась. – Да я вообще тебя не ненавижу. Ведь с чего бы?
Ну да, так легко победил ее в бою, с такой легкостью довел до места. Расслабился. Потерял осторожность.
А ведь ее имя вписано в людскую память кровью. Изрядная часть этой крови принадлежит ему, Кестелю. Достаточная часть для того, чтобы, наконец, сделать должные выводы. Если раньше и были сомнения насчет того, по своей ли воле Алия оказалась в плену, то теперь они исчезли. Алия же послала к дьяволу вояк Ама, не позволила им вмешаться.
Само собой, Алия хочет мозаику. Может, каждую секунду обдумывает, подсматривает, ищет, анализирует каждое его слово в поисках подсказок, намеков. Если бы она только знала…
– Так с едой уже никак? – равнодушно спросила Алия.
Кестель подумал о том, какой переполох один ее взгляд возбудил в целом орденском отряде. Теперь она шла рядом, такая красивая, спокойная, а он то и дело спрашивал себя: как же так вышло, что те оскотинившиеся, не знающие страха и стыда бабы вдруг стали послушными, как телята?
За Алией закрылась тяжелая решетка. Кестель ошибся: в камере оказалась кровать и постель, а стражник пообещал, что принесет пленнице книги из библиотеки.
– Бой произойдет через пять дней, – поглаживая острую бородку, предупредил он. – А вы, господин, пойдите и уладьте все с бумагами.
Не было безопаснее места прятать узников, чем Тюремные покои Арголана. Оттого ордера владыки Арголана были такими дорогими. Поимка щедро оплачивалась, а когда пойманный оказывался в Покоях, стражники тщательно следили за тем, чтобы он никуда не подевался до боя.