Бреслау, пятница 6 июля 1923 года, полдень
Моку это сошло с рук. Не известно, повлияла ли на это литературная гиперболизация и орнаментика — свойства стиля Ильсхаймерa, или, вернее, как шептались в полицейских коридорах, скрытная поддержка, которую оказал Моку криминальный советник Генрих Мюльхауз, который был очень доволен идентификацией убитых проституток и чья рекомендация очень много значила у полицайпрезидента. Мок получил только устный выговор и был отстранен от служебной деятельности на две недели. Решением полицайпрезидента за это время он не получал пенсии, должен был приходить на работу и выполнять все служебные распоряжения, а также думать о своем прискорбном поступке. Через две недели президент пожелал получить от Мока подробный рапорт, который должен быть записью новых, правомерных решений, а также обязательно содержать оптимистический прогноз на будущее. Мок поблагодарил за снисхождение, пообещал исправиться, после чего, освобожденный нетерпеливым взмахом руки, отправился — в полной служебной готовности — выполнять свои столь же ответственные обязанности.
Одной из них сегодня была поимка in flagranti[20] пастора Пауля Рески из собора Карла. Пастор Рески уже раз был допрошен в децернате IV по поводу stuprum[21], какой должен был совершить с шестнадцатилетней ученицей портного из ателье Мейера. Полицейских отдела интересовала не столько сексуальная жизнь пастора, сколько выяснение, действовала ли эта ученица сама по себе или принадлежала к какой-то более крупной группе замаскированных проституток. Не удалось тогда этого подтвердить, потому что пастор неизменно не признавался в развратном поступке, а признаниям уверенной в себе и дерзкой швеи никто веры не давал, тем более что — несмотря на многочисленные угрозы, которых она не жалела во время допроса, — она постоянно выкручивалась и меняла показания. Поэтому Ильсхаймер закрыл дело, а слежку за швеей отложил ad acta[22]. Теперь он откопал ее и — в качестве покаяния — приказал Моку следить за девушкой и определить, не направляется ли она в сторону плебании пастора Рески. Если бы так было, Моку имел задание накрыть пару in flagranti. Выбор пал на него по еще одной причине. Он был единственным человеком, который тогда не допрашивал швею. Ибо во время этого дела погружался в алкогольные пучины.
Покорный Мок сидел на скамейке под памятником генералу фон Блюхеру на площади его имени и с два часа смотрел бездумно на большое здание фабрики мужской одежды Мейера, куда входили и откуда выходили разные особы, а ни одна из них не была та швея, которую пастор должен быть якобы