– Не машите им, – предупредил нищий, потом зашептался с мальчишкой о чем-то, я уловил только пару слов в начале и конце: «Faîtes attention… français!»[79] Я догадался, что примерный смысл высказывания таков: «помни, что ты француз». Мальчишка ответил что-то, я не услышал, что именно, и решительно покачал головой.
Сначала мы посетили океанское побережье. Океан, по словам попрошайки, сам по себе являлся у аннезийцев объектом поклонения, священной фигурой аннезийской религии, и мы добирались до него по одной из змеившихся проток дельты Темпуса. Наша маленькая лодка держалась на воде лучше, чем я мог ожидать при таком волнении, и примерно в миле к северу от самой северной протоки мы причалили к песчаному пляжу.
– Вот это место, – сказал нищий.
Он указал мне небольшой камень, на котором имелась французская надпись, удостоверявшая, что именно здесь человек впервые ступил на землю Сент-Анн, – звездолет приводнился в двадцати пяти километрах дальше в море, а потом колонисты сели в лодки и высадились там, где стояли сейчас мы. На этой узкой полоске пляжа я впервые в полной мере почувствовал себя в чужом мире. Песок повсюду был усеян морскими раковинами, но было в них что-то непостижимо чуждое; мне на миг показалось: даже найди я одну из них на пляже Земли, я бы ни на секунду не усомнился, что земные океаны никогда не омывали ее.
– Здесь они вышли на сушу – первые французы, – сказал попрошайка. – Вы говорите, доктор, что многие не верят в существование аборигенов, в то, что они вообще когда-то жили, но я уверяю вас, что, когда лодки причалили к берегу, они нашли там человека…
– Из племени жителей лугов и болот, – уточнил его сын.
– Они нашли его плавающим лицом вниз в Море-Океане. Его запороли почти насмерть связками тонких тростин – таков был их обычай, они иногда приносили в жертву людей. Они нашли его – и мой великий предок, иногда именуемый Восточным Ветром, вышел им навстречу и заключил с ними мир. Вы этого не знаете, потому что бортовые журналы самого первого корабля колонистов сгорели, когда Сен-Дизье был испепелен [80], но я говорил с человеком, с очень старым человеком, который шестьдесят лет назад был хорошо знаком с одним из тех, кто был в той первой, очень маленькой, лодке, еще наполненной земным воздухом, и я это знаю наверняка.
Мы отошли от берега и посетили большой песчаный затон, который сейчас известен как Песочные Часы, – там аннезийцы, по словам попрошайки, иногда держали предназначенных в жертву. Мальчишка соскользнул на дно ямы, чтобы продемонстрировать мне, что выбраться из нее без посторонней помощи невозможно. Я подумал, что он недооценивает трудности подъема, и съехал в яму сам. Пришлось его папаше вытаскивать нас обоих, кидая нам поочередно конец веревки, которую он для таких целей припас в лодке. Стены ямы не везде были отвесны, но песок оказался таким мягким, что без посторонних приспособлений даже взрослому мужчине вылезти не удалось бы