Я: Это она научила тебя вести себя как аннезиец и клянчить у людей деньги? Должен признаться, увидев тебя впервые, я подумал, что ты умственно отсталый.
V. R. T.: (Смеется.) Временами я и сам так думаю.
V. R. T.: Она учила меня самым разным вещам. И да, как вести себя подобно этим, как вы их называете, або, тоже научила.
R. T.: Я минуту назад осыпал ее проклятьями, доктор, вы же поймите, оттого, что она покинула меня, хотя я ее и сам прогонял. Но то, что мой сын говорит, так это тоже правда, что она была актриса. Мы думали на сцене выступать. Она и я. Вы представить себе не можете, что она вытворяла! Могла заговорить с незнакомцем, и тот принимал ее за девочку, девственницу, едва вышедшую из школы. Но если он ей не нравился, она принимала облик старухи – и вживалась в него, вы же понимаете, этот голос, лицевые мышцы, то, как она ходила, держала руки…[88]
V. R. T.: И все такое! Все!
R. T.: Когда я на ней женился, доктор, она была чудесной женщиной. И вам стоит забыть, что я про нее только не наговорил! Мой сын рожден в законном браке; нас венчал священник в церкви Святой Мадлен [89]. (Целует пальцы, освободив одну руку от гребли.) И это не было притворство. Но потом… когда она засыпала, то не могла притворяться. Каждую женщину настигает ее истинный возраст, стоит ей уснуть. Вы не женаты, часом? Ну так запомните это.
Я: (Обращаясь к мальчику.) Но если она учила тебя, как подражать аннезийцам, то она уж наверняка была знакома с некоторыми из них.
V. R. T.: О да.
R. T.: Вы поймите, что им же надо прятаться, аборигенам-то.
Я: Итак, Тренчард, вы на полном серьезе считаете, что аннезийцы существуют и поныне.
R. T.: А почему бы нет, доктор? Там, в Глуши, полным-полно ничейной земли: тысячи гектаров, куда никто не заглядывает. Там много дичи для прокорма, и рыбы там много, как встарь. Аборигены не могут больше наведываться в свои святые места, там, на болотах, это правда… но у них есть и другие святилища.
V. R. T.: Эти мокрушники никогда не были Свободными Людьми гор. Для Свободных Людей эти места не были священными.
R. T.: Может быть. Мы говорим «аборигены», доктор. Но правда такова, что среди них встречались разные люди. Их было много. Вы спрашиваете, куда же они подевались. Ну а разве было бы разумно с их стороны обнаруживать себя? Некогда вся планета Сент-Анн принадлежала им. Представьте себе, что думает фермер: «А если они такие же люди, как и я, несмотря ни на что? Вон Дюпон – уж на что проныра адвокатишко, но умный. А что, если они наймут его? Что, если он станет говорить за них в суде – а тот судья, он не француз, он нас ненавидит… и скажет: этот человек, которого вы называете аборигеном, лишен всего, а ферма Ожье в собственности его семьи. Ожье, не будете ли так любезны показать купчую на эти земли?» Как вы полагаете, что сделает фермер, повстречав аборигена на своей земле, доктор? Он расскажет кому-нибудь о том, что видел? Или просто выстрелит?