– Кто сказал, что я буду выдвигать свою кандидатуру? – Эйзенхауэр удивленно приподнял брови. – Этот вопрос еще даже не обсуждался.
– Значит, самое время начать обсуждение, – заявил Даллес. – Ваши друзья, ваши коллеги и члены Республиканской партии не хотят чувствовать себя покинутыми в случае, если победа на выборах останется не за вами. Вопрос в том, позволит ли ваше нынешнее состояние выдвигать свою кандидатуру.
Эйзенхауэр открыл было рот, чтобы повторить фразу насчет выборов и… снова закрыл. Он понимал, чего опасается Даллес. Тот, кто сейчас возьмет власть временно, будет брать ее не на один год, а с дальним прицелом на следующие четыре года, на новый президентский срок. Инфаркт мог отнять у Эйзенхауэра возможность баллотироваться снова. Конечно, времени для того, чтобы восстановить здоровье, пока достаточно, но если его кресло сейчас займет тот, кто сможет завладеть умами и сердцами американцев, повторно свои голоса они за Эйзенхауэра уже не отдадут.
– Надо определиться, стоит ли отдавать бразды правления Ричарду Никсону. – Даллес будто прочитал мысли президента. – Уверяю вас, есть более нейтральные кандидатуры, которые справились бы с замещающей ролью и не создали бы проблем впоследствии.
– Знаешь, Джон, совсем недавно я обдумывал один весьма важный вопрос. На эти мысли меня натолкнуло следующее обстоятельство: Уинстона Черчилля не было на Женевском совещании. Странное это было ощущение: проходит мероприятие на высшем уровне, а главы Великобритании нет. О, конечно, Энтони Иден занял его место, но ведь он – не Черчилль! В то же время у меня было ощущение, что все, что происходит, закономерно. Черчилль слишком долго оставался у власти. Формулировка «по возрасту и состоянию здоровья» совершенно не отражает причины, почему ему пора было уйти. Возраст тут ни при чем, и здоровье тоже, в этом я совершенно убежден. – Голос президента, сперва звучавший тихо, проникновенно, постепенно набирал силу. – Обычно, человек, умственные способности которого снижаются или, как сказали бы врачи, начинают угасать, не догадывается об этом до самого последнего момента. Я видел много людей, которые «висели на ниточке» слишком долго. Они считали, что на них лежит масса обязанностей, выполнить которые, кроме них, никто не сможет. На земле просто нет человека, который бы справился с задачей лучше, чем они, – так считают многие. И вот я задумался: вдруг такое происходит и со мной? Вдруг я тот, кто «висит на ниточке»? Так стоит ли рваться к власти, когда мозг начал понемногу угасать?
Эйзенхауэр прервал речь, потянулся к стакану, стоящему на прикроватной тумбочке. Даллес поспешил помочь. Эйзенхауэр утолил жажду и продолжил. На этот раз голос его, совершенно лишенный эмоциональной окраски, звучал монотонно: