* * *
Мы с Наоми молча и торопливо переодеваемся. Вашаки отвел Веду и Биагви в свой вигвам, но мы не ждем, пока нас позовут. Когда мы приходим, Веда и Биагви стоят у входа, все еще не сняв бизоньи накидки, в которых они прискакали. Ханаби раздула угли, Потерянная Женщина готовит припарку, а Вашаки пошел будить лекаря. Биагви насторожен. И испуган. Веда стоит, обхватив себя руками, пряча малыша под одеждой.
– Пожалуйста, – просит Наоми, протянув руки к женщине, – можно мне на него посмотреть?
Веда смотрит на Биагви, тот дергает головой, давая разрешение, и она нерешительно раскрывает шкуры и передает ребенка Наоми. Он сильно подрос, на ножках виднеются ямочки, ручки стали пухлее. Лохматые светлые кудри обрамляют личико, но на щеках нездоровый румянец, и малыш совсем не шевелится. Веда стонет в отчаянии, спрашивая у Наоми, может ли она исцелить Волчьего Мальчика. Она подносит руку к груди и изображает хриплое дыхание, чтобы показать, чем болен ребенок. Но сейчас Ульф не кашляет и не хрипит. У него жар, он едва дышит. Наоми прижимает его к себе, и ее губы дрожат.
– Он болеет уже три дня, но до того не отказывался от еды и улыбался. И не плакал. А теперь он не просыпается, – говорит Биагви. На его лице читается напряжение.
Ханаби уговаривает Биагви и Веду сесть к огню и раздеться, но те слишком встревожены и устали. Они снимают верхнюю одежду, но остаются стоять, Биагви – упрямо скрестив руки на груди, Веда – раскачиваясь, как будто все еще баюкает на руках ребенка. Она напоминает мне Уинифред. Та тоже все время так покачивалась.
Вашаки возвращается с лекарем. Тот не торопится, очищая воздух шалфеем и повторяя непонятный мне набор звуков. Он прикладывает что-то к вискам и груди Ульфа и трясет над ним своими погремушками, выгоняя болезнь. Потом начинает стонать и ходить кругами по вигваму, после чего возвращается к малышу и еще немного трясет погремушкой. Наоми не сводит глаз с личика Ульфа, но Биагви начинает злиться, видя эти древние методы лечения, и говорит Вашаки, что лекарь в лагере Покателло три дня делал примерно то же самое, и ребенку стало только хуже.
– Он хочет, чтобы все даипо умерли. Чтобы туа умер. Он лечит не по-настоящему, – рычит Биагви.
Наоми вопросительно смотрит на меня, ожидая перевода.
– Биагви говорит, лекари не любят белых. Он не верит, что они пытаются его вылечить, – тихо объясняю я.
Вашаки жестом отсылает лекаря, устало качая головой. Тот явно оскорблен, но, столкнувшись с недоверием и опасаясь гнева Биагви, собирает свои инструменты и удаляется. Ханаби тоже уходит, унося дочь на руках, опасаясь болезни, от которой страдает Ульф. Нам она говорит, чтобы оставались и что сама она будет поблизости, в вигваме отца.