– Я никогда не болею, – кричит она в ответ, продолжая тереть белье.
– Не говорите так. Тому, кто говорит «никогда», жизнь спешит доказать обратное. – Дженни постоянно повторяет эту пословицу.
Но Наоми Мэй лишь качает головой.
– Я никогда не болею, – настаивает она.
Несколько секунд я смотрю на нее. Я хочу, чтобы она все бросила и спряталась от ливня, и в то же время задумываюсь о том, почему мне никогда не приходило в голову устроить стирку под дождем. Белье и впрямь отлично прополаскивается. Нужно только немного мыла, и дело сделано.
– Где ваши братья?
Я уже планирую хорошенько отчитать Уэбба, Уил ла и Уайатта.
– Я забрала у них одежду. Они остались в одном исподнем, сидят в повозках и дрожат под одеялами. – Она издает смешок.
– Вот и вам там же место, – говорю я.
– У меня есть выбор: страдать, сидя в повозке, или страдать, стирая белье. Во втором случае хотя бы вещи будут чистые.
– Если поднимется ветер, цепи не выдержат, и все ваше белье попадает в грязь.
– Тогда мне лучше поторопиться, – спокойно соглашается она.
– Аака'а, – снова бормочу я.
Бросить ее я не могу, остается только помочь. Дождь лупит с такой силой, что выжимать белье бесполезно, но я все равно пытаюсь, скручивая ткань, вытряхивая из нее мыльную пену и грязь, а Наоми тем временем продолжает тереть одежду под ливнем. Когда с последней рубашкой покончено, я выливаю грязную воду из бочки, и Наоми сбрасывает в нее белье, мокрое, но на удивление чистое.
– Повешу сушиться, когда тучи разойдутся, – объявляет она.
Я подталкиваю ее к повозке отца. Наоми благодарит меня с широкой улыбкой и заставляет пообещать, что я приду на ужин в следующий раз, когда она меня пригласит, после чего наконец уходит в укрытие.
– Положил глаз на хорошенькую вдову, Младший? – спрашивает Эбботт, когда я снова забираюсь под повозку и начинаю стаскивать с себя мокрую одежду.
На мгновение я застываю. Слово «вдова» звонким эхом отдается у меня в голове. Холода я уже не чувствую.
– Если тебе охота еще постирать, так у меня тоже накопилось немного грязной одежды, – фыркает Эбботт.
Не обращая на него внимания, я достаю из седельных сумок сухие штаны и рубашку. Одежда тут же пропитывается сыростью, но я натягиваю ее, кутаюсь в шерстяное пончо и скидываю намокшие ботинки.
– Зря ты высунулся. Она тебя о помощи не просила, и я готов биться об заклад, что весь караван на вас смотрел. Ты только что привлек к себе лишнее внимание. Из такого человека, как мистер Колдуэлл, лучше не делать себе врага. Она была замужем за его сыном, и старик до сих пор считает ее своей собственностью.