– Хотите кофе? – спрашиваю я и тут же жалею, что вообще дала ему выбор.
Не дожидаясь ответа, я торопливо наполняю свою чашку свежим кофе и протягиваю ему, а себе беру новую.
– Сядьте. Я не опасна, – настаиваю я.
Он закусывает губу, точно хочет возразить, но в итоге послушно опускается на корточки, сжимая жестяную чашку большими ладонями. Мне хочется отставить кофе в сторону и забраться в его объятия. Смерть Эбигейл и рождение Ульфа измотали меня, превратив в пустоглазую тень. Каждый день я механически переставляю ноги, пока все мои силы уходят на то, чтобы не позволить болоту отчаяния засосать всю нашу семью. У меня не было времени на то, чтобы подумать о Джоне, но сердце поддерживало огонь, и теперь я готова умолять его остаться с караваном.
– Вы рановато встали, – говорит он вполголоса, и я не успеваю опуститься до жалобной мольбы.
– Вы тоже, – отвечаю я, но мой голос звучит полузадушенно.
– Ветер заставил меня спрятаться под фургон Эбботта, а Эбботт вынудил меня вылезти обратно. Его храп громче урагана.
В это мгновение папин храп достигает самой громкой точки, а в повозке заливается капризным и усталым плачем малыш Ульф. Мы оба не можем сдержать смешок, но мое горло еще сильнее сжимается от боли.
– Завтра мы отправимся дальше. А вы теперь куда, мистер Лоури?
– Эбботт хочет, чтобы я остался с караваном. Он предложил нанять меня.
Я киваю, стараясь не показывать, как бешено стучит мое сердце.
– И что, вы согласитесь? – шепотом спрашиваю я.
Он отпивает из чашки и смотрит на огонь, как будто еще не решил. Свет и тени пляшут у него на переносице, щеках и подбородке.
– Да. И я перегоню половину своего табуна в Форт-Бриджер. Котелка и Даму оставлю себе… Может, куплю ферму и стану заводчиком в Калифорнии.
Он произносит эти слова с такой твердостью, словно вся тяжесть этого решения только что опустилась на его плечи. Мое сердце пропускает удар, и следующий вопрос звучит так, будто я задыхаюсь:
– А где находится Форт-Бриджер?
– Около тысячи миль… в ту сторону. – Он показывает в ту сторону, куда течет река, держа руку параллельно руслу Платта.
– Почему мулы? – не отстаю я, чтобы подольше удержать его возле себя.
– Я в них разбираюсь. Они сильные. Умные. И упрямые. В них соединилось всю лучшее от лошади и осла.
– Лошади красивее. Их приятнее рисовать.
– Лошади – это большие собаки. Люди ладят с собаками, вот и с лошадьми тоже. А мулы… Они просто нас терпят, не пытаясь добиться одобрения.
– И вам это нравится?
– Я их понимаю.
– У вас есть девушка, мистер Лоури? – выпаливаю я.
Я тоже не привыкла добиваться одобрения, но я хочу добиться Джона Лоури. Не знаю, что я такого в нем нашла, но мне хочется заявить свои права на него, не сомневаясь и не медля. К моей прямоте все уже привыкли, но подобный интерес – это что-то новое. Несмотря на то что я успела стать вдовой, ничего подобного я раньше не испытывала.