Марко сочувственно вздохнул.
– Бедный мой дружок, – проговорил он, словно извиняясь, – не стоит торопиться. Продать дом – не то же самое, что продать телячью отбивную. Мне кажется, тебе стоит пока жить там.
– Он так сказал?
– Нет. А с чего тебе переезжать? Так я думаю, и это тесно связано с последним пунктом – с инструкциями, которые оставил для тебя Ниро.
– О, вот как! Очень предусмотрительно с его стороны. И что это за инструкции?
– Ты должен действовать, руководствуясь собственным опытом и интеллектом. – Он замолк.
– Это запросто, – кивнул я. – Я всегда так действую. А конкретно?
– Это все. Других инструкций нет. – Марко развел руками. – Я все передал.
– И вы называете это инструкциями?
– Я – нет. Он назвал. – Марко нагнулся ко мне. – Арчи, я сказал ему, что он ведет себя непростительно. Он уже собирался уходить, изложив мне эти пять пунктов. Он меня выслушал, потом молча повернулся и ушел. И больше я ничего не знаю, совсем ничего.
– А куда он ушел? Где он? Он ничего мне не передал?
– Ни слова. Кроме того, что я сказал.
– Проклятье! Все-таки он наконец спятил, как большинство гениев, – заявил я и поднялся на ноги.
Два часа кряду я разъезжал на машине, в основном по Центральному парку. Время от времени для смены декораций я прокатывался по прилегающим авеню.
Оставаясь в доме, я не сумел запустить свой мыслительный процесс и надеялся, что езда прочистит мои мозги. К тому же мне до смерти не хотелось видеть Фрица с Теодором, да и вообще общаться с кем-то, кроме меня самого. Вот поэтому, руководствуясь собственными опытом и интеллектом, я и колесил по Центральному парку.
По пути меня наконец осенило, в чем причина моих затруднений: впервые за много лет я остался без поручений. Как я могу решать, что делать, если делать мне нечего?
Теперь я убежден: за те два часа я ни разу не заехал севернее Сто десятой улицы или южнее Четырнадцатой улицы, поскольку подсознательно надеялся, что Вулф находится где-то в указанных пределах, и не хотел покидать их. Когда же я все-таки их покинул, случилось это не по моей вине.
Следуя по Второй авеню в районе Семидесятых улиц, я притормозил на красный свет одновременно с полицейской машиной, по правую сторону от нее. Сигнал светофора уже менялся на зеленый, когда полицейский высунул из окна голову и крикнул мне:
– Остановитесь у тротуара!
Польщенный вниманием, как и любой другой водитель на моем месте, я повиновался. Патрульная машина стала рядом, полицейский вылез и с ходу изобрел еще более оригинальную фразу:
– Предъявите ваши права.
Я достал водительское удостоверение, и он всмотрелся в него.