С этими словами я порвал свой чек пополам, сложил половинки и порвал снова, бросил клочки в мусорную корзину и зашагал к двери. Сзади раздался его рев:
– Арчи!
Я повернулся и с вызовом посмотрел на него. Он тоже уставился на меня.
– Пф! – наконец произнес Вулф.
– Как бы не так! – ответил я и вышел из кабинета.
Таким вот образом атмосфера и сгустилась. Когда я вернулся из загородной поездки поздно вечером в воскресенье, Вулф уже удалился к себе. К утру понедельника обстановка могла бы и разрядиться, если бы не порванный чек. Мы оба прекрасно знали: достаточно аннулировать его корешок и выписать новый. Однако Вулф не собирался отдавать мне такой приказ, пока я сам не попрошу, а я и не думал делать это без его указания. Никто не настроен был уступать, и оттого утренняя натянутость продлилась до ланча и далее.
Около 16:30, когда я сидел за столом и корпел над записями о прорастании семян, в дверь позвонили. Обычно, если не было иных указаний, на звонок выходил Фриц. Однако в тот день моим ногам явно не мешала разминка, и открывать отправился я. Распахнув дверь, я с первого взгляда пришел к приятному заключению.
Конечно же, в чемодане и шляпной коробке могли храниться и образцы товаров, однако девушка в светлом персиковом платье и сшитом на заказ жакете вряд ли принадлежала к назойливому племени коммивояжеров. Судя по багажу, передо мной почти наверняка стояла иногородняя клиентка, нагрянувшая к нам прямо с вокзала или из аэропорта ввиду крайней спешности ее дела. Таким мы всегда рады.
Не выпуская шляпную коробку из рук, она решительно переступила порог, прошмыгнула мимо меня и объявила:
– Вы Арчи Гудвин. Не занесете мой чемодан? Будьте так добры.
Я исполнил просьбу, закрыл дверь и поставил чемодан у стены. Она опустила коробку рядом, выпрямилась и затараторила:
– Я хочу повидаться с Ниро Вулфом. Но конечно, с четырех до шести он всегда наверху, в оранжерее. Я нарочно выбрала такое время для визита. Мне надо сначала поговорить с вами. – Она огляделась. – Эта дверь ведет в гостиную. – Взгляд ее обежал прихожую. – Там лестница, справа дверь в столовую, а слева – в кабинет. Прихожая пошире, чем я ожидала. Может, пройдем в кабинет?
Никогда прежде не видел таких глаз. Непонятного цвета – то ли коричневато-серые с коричневато-желтыми крапинками, то ли наоборот, – глубоко посаженные и широко расставленные, они не знали покоя.
– Что не так? – поинтересовалась она.
Притворство чистой воды. Она, несомненно, давно привыкла, что люди, впервые увидев ее глаза, не могут оторвать от них взгляда. И наверняка этого ожидала. Я заверил, что все в порядке, отвел ее в кабинет, поставил ей кресло, уселся за свой стол и заметил: