Она сновала по комнате. Чемодан, раскрытый на стойке, был упакован на три четверти. Эта девушка могла бы быть классной попутчицей. Не обращая на меня внимания, она быстро и умело покончила с укладкой чемодана и взялась за шляпную коробку.
– Следите за деньгами, – произнес я. – У вас их много. Не давайте их в руки незнакомцам.
– Младшая сестренка отправляется в лагерь? – спросила она, по-прежнему не удостаивая меня взглядом.
Может, это и была шутка, вот только совсем не веселая.
– Ага. Внизу вы сказали, что меня можно поздравить, а я попросил приберечь поздравления. Сомневаюсь, что я заслуживаю их.
– Наверное, нет. Я беру их обратно.
Присцилла застегнула молнию на шляпной коробке, надела жакет и шляпку, взяла со стола сумочку. Потом потянулась за коробкой, но я уже подхватил ее, а также и чемодан. Она пошла первой, я – следом. В прихожей она даже не заглянула в кабинет, но я бросил туда взгляд. Вулф сидел за столом, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Когда я открыл входную дверь, Присцилла попыталась взять у меня чемодан и шляпную коробку, но я держал их крепко. Она продолжала упорствовать, я – тоже, а поскольку у меня было преимущество в весе, то я вышел победителем. Сойдя с крыльца, мы повернули на восток, добрались до Десятой авеню и перешли на другую сторону.
– Я не буду обращать внимание на марку и номер такси, – сказал я. – А если и обращу, то никому не расскажу и сам не буду искать его. Однако не могу обещать, что навсегда забуду ваше имя. Возможно, однажды мне придет на ум такое, о чем захочется вас спросить. Если не увидимся до тридцатого июня – с днем рождения!
Так мы и расстались – не с лучшими чувствами, конечно же, но и не заклятыми врагами. Проследив, как удаляется ее такси, я побрел домой, предвкушая долгое совещание с Вулфом, но не чувствуя при этом безудержного ликования. Ситуация сложилась интересная: я готов был ему помочь, вот только моя роль в этом деле мне не нравилась.
Однако, как я обнаружил, все обсуждения были отложены до утра. Когда я вернулся, Вулф уже удалился спать, что меня устраивало.
На следующее утро, во вторник, произошла стычка. Я завтракал, как обычно, на кухне. Апельсиновый сок, оладьи, поджаренная ветчина, мед, кофе, дыня и еще раз кофе. Появился Фриц, относивший Вулфу наверх поднос с завтраком, и сообщил, что тот меня вызывает.
Это было в порядке вещей. Вулф не спускался вниз до своего визита в оранжерею в девять часов. Если он не находил возможным дать мне указания по внутреннему телефону, то обычно посылал за мной.
О срочности Фриц не заикнулся, поэтому я спокойно допил вторую чашку кофе и только потом поднялся в комнату Вулфа на втором этаже, расположенную прямо под той, где так и не переночевала Присцилла. Вулф уже покончил с завтраком, выбрался из постели и теперь стоял перед окном в желтой пижаме, на которую ушло не менее двух акров ткани, и потирал макушку. Я пожелал ему доброго утра, и он любезно ответил мне тем же.