Лон покачал головой:
– Сам собирался задать тот же вопрос. Вам, конечно, известно, что ее вчерашнее пребывание здесь и уход незадолго до смерти стали достоянием гласности, поэтому все считают само собой разумеющимся, что вы заняты этим делом. С каких это пор вам понадобилась отправная точка?
Вулф покосился на него:
– Мистер Коэн, это вы в долгу у меня или я у вас?
– Я назвал бы его обоюдным, если вам будет угодно.
– Ладно. Тогда, полагаю, у меня есть кредит. Утром я почитаю вашу газету и другие тоже, но раз уж мы с вами все равно сидим здесь, почему бы нам не поговорить об этом деле?
Лон ничего не имел против и в подтверждение этого принялся выкладывать все ему известное. Он проговорил почти час, в том числе ответил на несколько вопросов Вулфа и парочку моих, а когда закончил, мы, может, и разжились информацией, но ничем таким, что можно было бы назвать отправной точкой.
Хелмару, Брукеру, Квесту, Питкину и мисс Дадей предстояло не только унаследовать восемьдесят процентов акций «Софтдауна», но и проконтролировать распределение среди служащих оставшихся десяти процентов с правом решать, кто сколько получит. В сумме это составляло девяносто процентов всех ценных бумаг корпорации, фигурирующих в завещании отца Присциллы. Остальные десять ранее принадлежали компаньону мистера Идза, а после смерти компаньона отошли к его дочери, миссис Саре Джаффи, вдове. Ее муж год назад погиб в Корее. Некогда миссис Джаффи была близкой подругой Присциллы Идз.
Подозреваемым номер один у журналистов-мужчин значился Оливер Питкин, впрочем без каких-либо убедительных причин. Женщины отдали первенство Виоле Дадей.
Газетчики не раскопали никаких доказательств того, что кто-то из пяти основных наследников испытывает финансовые затруднения или же отличается крайней мстительностью, жадностью либо кровожадностью. Но поскольку каждый из пятерки должен был получить именной сертификат стоимостью около полутора миллионов, иных доказательств, по единодушному мнению, и не требовалось. Насколько было известно прессе, ни с кого не сняли подозрения благодаря наличию алиби или же другим обстоятельствам. По меньшей мере половина из шестидесяти репортеров всех газет и телеграфных агентств, освещавших данное дело, пребывала в убеждении, что в нем тем или иным образом глубоко увязла Дафна О’Нил. И журналистская братия намеревалась выяснить, как именно.
Известие о том, что последние семь часов своей жизни Присцилла провела в доме Вулфа, распространил Перри Хелмар, который узнал об этом от помощника окружного прокурора. В середине дня Хелмар выложил сей факт журналисту агентства «Сити ньюс», а часом позже, отказавшись встречаться с прессой, распространил заявление относительно своего визита к Вулфу и «жестокого обмана», с которым у нас столкнулся. Заявление напечатали в вечерних газетах. В нем не говорилось напрямую, однако подразумевалось, не утаи Вулф от Хелмара присутствия Присциллы в своем доме, ее бы и не убили. Издание Лона, «Газетт», намеревалось поместить этот опус в рамке на третьей полосе. Упомянув данную подробность, Лон замолчал и покосился на Вулфа, ожидая комментариев, но их не последовало.