Надо отдать Хиту должное: он превосходно умел владеть собой. Не унаследуй он приличного состояния, то вполне смог бы сколотить его игрой в покер. Глядя на его лицо, никто не отважился бы сделать какие-либо заключения.
Он встал и произнес:
– Я дам вам знать завтра.
Вулф хмыкнул:
– Нет, так не пойдет. Я хочу прямо сейчас вызвать полицию. Им понадобятся ваши показания. Арчи!
Я поднялся и занял позицию возле двери. Хит тоже двинулся в этом направлении.
– Всего доброго, – объявил он на ходу.
Я не тронулся с места, и он попытался обойти меня. Я бы с удовольствием врезал этому типу как следует, но сдержался и просто схватил его за плечо, развернул и слегка толкнул. Хит споткнулся, но на ногах устоял.
– Это насилие, – заявил он, обращаясь к Вулфу, а не ко мне. – И незаконное ограничение свободы. Вы пожалеете об этом.
– Вздор! – внезапно взорвался Вулф. – Черт побери, неужели вы полагаете, будто я позволю вам уйти и созвать заседание вашего политбюро?! Повторяю еще раз: ситуация безнадежная, вам ее все равно не выгородить. Ну признайтесь, вы же это понимаете?
– Понимаю, – не стал спорить он.
– Вы готовы сообщить факты?
– Да. Но не вам, а полиции.
– Ты что, совсем сбрендил, придурок? – набросилась на него миссис Рэкелл.
Он уставился на нее. В этих стенах мне пришлось выслушать немало всевозможных лицемерных замечаний – каких только формулировок и оправданий для себя не придумывали люди, – но то, что отколол в тот день Хенри Джеймсон Хит, побило все рекорды. Не сводя с нее глаз, он спокойно произнес:
– Я должен выполнить свой гражданский долг, миссис Рэкелл.
– Арчи, вызывай мистера Кремера! – велел Вулф.
Я подошел к своему столу и принялся набирать номер.
На следующий день, в субботу, в кабинете у стола Вулфа стояли Уэнгерт и Кремер. Стояли они, потому что, пробыв у нас почти целый час и уладив все вопросы, уже собирались уходить. Мы не дождались от них громких слов вроде того, что Вулф многое сделал для американского народа, включая и их самих, но в целом оба настроены были вполне дружелюбно.
Когда же они направились к двери, я остановил их:
– Прошу прощения, еще одна маленькая деталь.
Они посмотрели на меня. Я обратился к Уэнгерту:
– Я надеялся, что об этом упомянет мистер Вулф, но он этого не сделал, так же как и вы, инспектор. Ничего личного. Я поднимаю сей вопрос лишь в порядке конструктивной критики. Девушке, тайному агенту ФБР, даже прикидывающейся коммунякой, не следует брать в привычку просто так оскорблять чувства людей. Согласитесь, ваше дело нисколько не выиграло оттого, что Кэрол Берк при свидетельнице обозвала меня жалким маленьким подпевалой. Конечно же, она обозлилась, когда я засек ее в чулане, но это не оправдание. Мне кажется, вам следует поговорить с мисс Берк на эту тему.