Во взрослую жизнь такой ребенок берет ожидание предательства, страх отвержения, низкую самооценку и депрессию.
√ Манипуляции уходящего родителя, соблазняющее поведение, перекладывание ответственности на ребенка.
Расскажу на примере. Хороший брак, хорошие отношения. Неожиданный развод, т. к. отец полюбил другую женщину. Дочери на ту пору 11 лет. Мать сказала о том, что у отца другая женщина. Папа рассказывал дочери, как прекрасна его новая половина, обвинял мать в семейных проблемах и соблазнял дочь разными благами для того, чтобы ребенок ушел вместе с отцом в новую семью. Девочка видела состояние матери и боялась, что та может наложить на себя руки. Отец обиделся на дочь за то, что та осталась с матерью и мстил ей (дочери) тем, что говорил: «Если бы ты ушла со мной, то мать вернулась бы ко мне» (хотя ушел он).
Налицо масштабное проецирование отцом ответственности за свою вину на кого угодно, кроме себя.
Последствия. Неизбывное чувство вины у ребенка. Страх за мать и смена ролей: стала «заботящимся родителем» для потерянной матери и «виноватым родителем» для отца. Отсутствие у девочки эмоционального пространства для отреагирования своей боли создало привычку «останавливать чувства», «замораживать» их. Ребенок усвоил внутренний запрет на право строить свою жизнь, ведь надо заботиться о слабых (о маме, о папе, об их чувствах). Она же не может бросить свою мать, как сделал это отец. И надо доказать отцу свою невиновность.
Похоже, в этой истории инфантильным был не только папа, но и мама, которая опиралась на заботу дочери.
Непроработанная боль, остановленные чувства вызывают тоску по благополучному детству, которое было до развода. Невозможное желание побыть ребенком и неспособность это сделать.
В личных отношениях — страх бросать, завершать, расставаться. Страх отвержения, уверенность, что проиграет конкуренцию другим женщинам. Остановленная сексуальность. Трудность в управлении агрессией (гневливость).
√ Когда разводятся родители подростка 12–13 лет.
Когда с подростком не разговаривают полноценно, а выдают информацию порциями, кусками, время от времени, не оказывают поддержки, то у подростка, как и у маленького ребенка, возникает чувство дезориентации и подвешенности. Только в отличие от растерянного малыша подросток не делает вывод, что жизнь опасна и враждебна, а решает: «Я должен сам разбираться со своими проблемами», «Не жди помощи», «Не ной».
Казалось бы, хорошие выводы. Если не считать, что в итоге так и не появляется навык поддерживать длительную связь с другими людьми.