Такой неожиданный оборот дела грозил нам лишением всей нашей "армии". Дружинники могли, минуя Заплавы, разойтись по своим родным станицам. Собрать их потом и поднять против большевиков, едва ли бы удалось, тем более, что они уже достаточно были деморализованы постигшей нас неудачей. Поэтому, первой нашей заботой было каким-нибудь способом не допустить дружинников разойтись по домам. Употребить для этого силу мы не могли, так как никакой надежной вооруженной воинской частью мы фактически не располагали.
Нам оставалось только одно — единственное средство — попытаться убедить казаков словом. Агитировать и еще раз агитировать, призывая к продолжению борьбы! Иного выхода не было, и мы решили испробовать это последнее средство. Посадив в автомобили по несколько вооруженных казаков под командой офицеров или влиятельных стариков из "Совета Обороны", мы выслали их на главные перекрестки дорог, чтобы они попытались убедить казаков не расходиться по домам, а идти всем вместе на Заплавы, которые мы решили сделать пунктом сосредоточения всех дружинников. Вместе с тем, с надежным гонцом послали станичному атаману Заплавской станицы приказание выставить вокруг станицы вооруженные заставы и никого не выпускать из Заплав и соседней Бессергеневки.
Дав затем нужные указания начальнику сторожевого охранения у станицы Кривянской Войсковому Старшине Фетисову и предоставив свои автомобили и лошадей раненным и больным, мы, то есть командующий армией, начальник штаба и я, в сопровождении небольшой группы офицеров и казаков, отправились пешком на Заплавы. Теперь эта небольшая станица становилась целью нашего похода, надеждой на отдых и базой для дальнейшей борьбы.
Настроение у всех было грустное. Шли молча, понуря головы, стараясь заглянуть вперед и разгадать неизвестное будущее. Дьявольская несправедливость и бессмысленность всего этого восстания разрывала мне душу все сильней. В довершение всех бед, я немного прихрамывал, но не по причине ранения: просто на моем правом ботинке оторвалась подмётка. В станице Кривянской от артиллерийского обстрела начались пожары. Жуткое зарево огней далеко отражалось на горизонте, еще более удручая настроение, многие из идущих не сдерживали слез. Оглядываясь временами назад, я в неясном вечернем тумане различал мерцание тусклых огней такого родного Новочеркасска, ощущая горький комок подкатывающий к горлу. Что-то явно пошло не так!
Только около полуночи мы достигли станицы Заплавской. Нас встретил станичный атаман из бывших урядников. Он весьма разумно рассказал нам о положении в станице. Выставленные им по нашему приказанию заставы никого не пропустили далее, почему станицы Заплавская и Бессергеневская оказались забиты дружинниками и беженцами до отказа. Эти сведения нас немного утешили. Где-то в глубине души начинала теплиться надежда, что наше правое дело еще не совсем проиграно.