Роуг увеличил карту звездного региона, еще раз проверил заданные маршруты. Эскадра растянулась в космическом пространстве Аяф, смешавшись с кораблями имперцев. Незадолго до разговора с сенатором он заверил адмирала Суотона в верности Империи и Его Величеству, о чем, конечно же, лгал. Роуг до сих пор не понимал, каким чудом ему удалось сохранить в тайне свои действия и не вызвать подозрений адмиралтейства или кого-то из руководства Серой Службы. Должно быть, его направляет сама Вечность.
А теперь настало время показать на чьей он стороне. Роуг попытался представить выражение лица адмирала Суотона и самого Алвахта, когда они узнают, что в сердце Имперского Флота вспыхнул мятеж, но не смог. Мысли всецело принадлежали дому, и он вспоминал улыбку возлюбленной Лемы, смех детей, и то, как они играли, тиская старого мохнатого пса.
− Па, почему волки-кебласы превращаются в псов? Ведь раньше Ветер был волком, правда? – спросил Маис, оттягивая бедняге ухо. Ветер терпеливо сносил детскую шалость и только изредка глядел с укором.
− Он не был волком, – заявила Кара. – Посмотри на его холку, там нет шипов, и никогда не было!
Она деловито потрепала пса по холке, в голосе дочери отчетливо проступала интонация матери. Несомненно, Кара станет копией Лемы, когда вырастет.
− Ты врешь! – насупился Маис и для пущей убедительности притопнул. – Ветер был волком! Был! Был! Был!
Роуг присел на корточки и подозвал к себе детей. Получив свободу, пес с облегчением растянулся на земле, положив морду на мощные лапы.
− Кара, ты не совсем права, − начал Роуг. – Волки-кебласы – воины, а каждый воин рано или поздно теряет свои шипы, или добровольно от них отказывается. Тогда он становится псом. Но сила духа, огонь внутри – это навсегда. Поверь, Ветер еще задаст трепу даже самому шипастому и зубастому кебласу.
Маис задумчиво обвел пальцем значок Имперского Флота на кителе отца.
− Па, а ты тоже когда-нибудь потеряешь свои шипы?
Роуг печально усмехнулся. Порой дети видят куда больше взрослых и чувствуют мир острее.
− Скорее всего, я сам от них откажусь. Но огонь внутри уж точно останется.
− Обед готов! – позвала Лема, стоя на пороге залитой солнцем веранды. Дети наперегонки бросились к дому.
Воспоминания были столь реальными и теплыми, что Роугу пришлось сделать усилие, чтобы вернуться к предстоящим делам. Он машинально погладил браслет хэндкома на запястье, где среди информации государственной важности хранил несколько видео с семейными записями. Прогнав неуместную сентиментальность, он принялся за работу.