Но как быть с Чавесом? Этот свернутый на Законе псих не даст уйти, скорее прострелит коленные чашечки, чтобы лишнего шага не сделал.
Рэйн вышел в гостиную, на застеленном пленкой диване лежало оружие: винтовка Чавеса и два добытых в коротком бою автомата. На улице раздался шорох, будто кто-то продирается сквозь кусты, послышались шаги и хруст приминаемого подошвами снега. Возвращался следователь не один. Интересно, кого еще черти принесли в эту глушь?
Дверь со скрежетом открылась, первым вошел Чавес и оббил с ботинок снег, скорее по привычке, чем из-за боязни наследить. За ним появился коренастый седой мужчина с исчерченным морщинами лицом и пышными бакенбардами. Одет незнакомец в черное твидовое пальто, на шее намотан серый шарф, в руке пухлый пакет. Он по-хозяйски осмотрелся, на Рэйне даже взгляда не задержал, будто тот всего лишь тень, и качающейся медвежьей походкой прошел в комнату.
Рэйн вопросительно покосился на Чавеса.
− Это полковник Константин Труханов. Начальник Департамента СГБ Терра-Сити.
− Бывший начальник, − поправил седой.
Чавес пожал плечами:
− Для меня вы всегда останетесь начальником. Этот продажный говнюк Крип недостоин должности.
Он убрал с дивана оружие и сгреб в охапку пленку. Затем поставил на стол пакет, ловко достал оттуда термос с кофе, пластиковые стаканы и бургеры. Пока следователь возился с пакетом, Рэйн прикинул что к чему: Крипа он видел в зале суда, ублюдок продался «Экзо матрикс» и всячески пытался мешать, значит связаться с СГБ или подразделением «А» Чавес не решился, боится утечки. И теперь притащил сюда единственного человека, которому доверяет – старого седого полковника. Дело дрянь.
− Сигарет случайно не завалялось? – спросил Рэйн, поняв, что намечается долгий и серьезный разговор.
− Сигареты, Аллерт, вредят здоровью, − ответил полковник, усаживаясь на диван. – Но есть кое-что получше.
Он достал из внутреннего кармана пальто серебристую коробочку с сигарами. С ехидной ухмылкой протянул, угощая. Рэйн взял сигару, потеребил пальцами, понюхал – насыщенный, богатый на благородную горечь аромат.
Труханов сунул сигару в уголок рта и со смаком раскурил.
− Вы, ребята, по уши в дерьме, − резюмировал он, выдохнув струйку дыма между Ноем и Рэйном. – При чем сами в это дерьмо вляпались, когда решили растрепать на всю галактику об убийстве дрогийского императора. Чавес, а я ведь предупреждал… Помнишь о чем я тебе, упрямцу, говорил? Тоньше играть надо, тоньше. И желательно на всех игровых полях, а вы по собственной дурости топчитесь на месте.
Чавес недовольно засопел, и спрятал раздражение за глотком кофе, выражение лица было таким же хмурым, как у Труханова. Не знай Рэйн этих двоих, решил бы, что перед ним отец и сын. Очевидное сходство в жестах, манере, в интонациях; нечто такое, что впитывают от отцов или наставников.