Номинация «Поэзия» (Баранова, Васякина) - страница 7

На первую страницу
Вдруг выдыхаешь: «Отче, помилуй мя»,
но никакого звука не различить.

«Что будет, если я тебе скажу…»

Что будет, если я тебе скажу,
мол, катится сентябрь по этажу,
в капрон скрывая ласточки лодыжек?
Тепло уходит, мало ли нам бед,
зато приходит маленький сосед,
раскутывает маленькие лыжи.
Консьержка заменяет сухостой
на астры, в их строении простом
присутствует желание пробиться.
А я, скорее, бархатец. В дожди
я погибаю с легкостью в груди,
подобно миллионам чернобривцев.
Отставить меланхолию зовут
день города, день выборов, салют.
Оставим их для грусти разрешённой.
Что будет, если я тебе солгу,
мол, солнце не останется в долгу
и вытеплит ложбинку для влюблённых?

Колобок

Унеси меня, лиса.
Ты не видишь, что ли,
замыкает полюса
от ресничной соли.
Заблудился, занемог
маменькин разведчик.
Преврати меня в замок
на воротах речи.
Где приставок тополя,
где глаголов корень,
где купается земля
в громе колоколен,
всякий светел, всяк спасён,
всякий безупречен.
Унеси меня, лисён.
Мне спасаться нечем.

«Когда был маленьким…»

Когда был маленьким,
то всё казалось длинным.
Фонарь, линейка, мусоропровод.
Теперь всё коротко: летит июль пчелиный,
колючий март царапает живот.
Сиди себя тихохонько да слушай,
как пух пылинки городу сдаёт.
Когда был маленьким,
хотелось лампу-грушу.
Теперь не хочется,
теперь не до неё.
Ни вафельку, ни жареного хлеба,
ни белого мороженого литр.
Когда был маленьким.
А разве я им не был?
А разве я с ошибкой не делил?
Ни контурная карта Ленинграда,
ни Майн, ни Рид, ни Витя Коробков
не помогают выжившим пиратам,
хозяевам цветных грузовиков.

«— Что за холмик на картоне?..»

— Что за холмик на картоне?
нарисован как?
— Это леший пни хоронит
в юбках сосняка.
Как схоронит, на поляну
вынырнут свои —
дятлы, иволги, жуланы,
сойки, соловьи.
Как запляшут для потехи,
как возьмут в полёт…
Плащ полуденницы ветхий
огоньком мелькнёт.
Выйдет в косах, выйдет в белых,
поцелует в лоб.
И останется от тела
кожаный сугроб.
***

Вот так и проплыву тебя во сне,

как вздох над нет, как статую на дне,

как вытертую в табеле отметку.

Звенит крылом комарик-звездочёт,

густая кровь сквозь сумерки течёт

и капает с небес на табуретку.


Мы никогда не будем — «я проспал!» —

терять такси на аэровокзал

и по-французски спрашивать прохожих.

Мы никогда не будем спать вдвоём.

Глядит лицо на новый водоём,

на хлопок, на синтетику, на кожу.


Не завтракать расплавленной лапшой,

не спрашивать кота, куда он шёл,

не радоваться музыке знакомой…

Тебе не слышно, слышно только мне,

как комары целуются в окне,

как жалуется муж на насекомых.

«Где же всё, что мы любили…»

Где же всё, что мы любили.
Где же всё?
Следующая страница