— Зачаровать земное оружие ему по силам. Даже не вспотеет.
— Это предложение очень интересное. Мне нужно сообщить в Москву о нём и о нашем разговоре, — он вопросительно посмотрел на меня.
— Радируйте, я не против. Но перед этим я хочу показать кое-что интересное. Готов поспорить на свой лучший амулет, что это очень понравится в Москве.
Швиц взял с собой двух своих сопровождающих. Наверное, в качестве дополнительных свидетелей, а не как охрану. Он выглядел умным человеком и должен был понимать, что на моей территории я могу сделать с ним всё, что пожелаю. И пара опытных бойцов в этом мне не помеха.
Привёл я их к навесу, под которым стояли новейшие немецкие тяжёлые танки. При виде их у всех троих глаза стали размером со старую царскую монету в пять копеек. А уж как их аура забурлила! Кажется, это были самые сильные эмоции у Швица за весь день.
— Это… что?! Откуда? — торопливо произнёс он. — Можно подойти ближе?
— Можете даже внутрь залезть. Патронов и снарядов там нет. Но это так, к слову.
Моим разрешением воспользовались все трое. Аккумуляторы там сели ещё во время перевозки в поезде, но москвичи не пожалели своих сил и вручную крутили всё, что должно крутиться. Дай им волю, они бы ещё и прокатились на них.
После был небольшой рассказ о том, как танки оказались у меня.
— Товарищ Киррлис, очень прошу разрешить мне сделать несколько снимков и записать на кинокамеру эти танки, — с умоляющими нотками в голосе обратился ко мне Швиц.
На секунду мне захотелось ответить отказом, учитывая наш недавний разговор. Но вид его ауры и — самое главное — моя интуиция подсказали пойти навстречу гостю.
— Только недолго и немного. С вами побудет Прохор, и… — я вопросительно посмотрел на вожака беролаков, который топтался недалеко от меня со своим сородичем, крепким плечистым молодым мужчиной возрастом за тридцать.
— Барыс, — подсказал он.
— … и Барыс, — закончил я свою фразу.
— Конечно-конечно! Большое вам спасибо.
*****
— Опоздываэтэ, товарищ Ворошилов, — заметил своему преданному сопартийцу Сталин, когда тот вошёл в кинозал. — Ви последний.
— Прошу простить, товарищ Сталин. Машина сло… — он прервался на полуслове по жесту собеседника.
— Занимайтэ своё место.
Спустя минуту затрещал аппарат за спинами почти двух десятков человек, которых вместил небольшой кинозал в Кремле. Большую часть времени он пустовал. Лишь по особым случаям персонал расчехлял аппаратуру. И сегодня был такой день.
На белом экране замельтешили чёрно-белые полосы и пятна. Вскоре они сложились в картинку. Съёмка не отличалась качеством, но главное зрители рассмотреть смогли. Короткая кинозапись показала два крупных тяжёлых танка с рубленными прямоугольными формами — особой чертой немецких танкостоителей. Оба танка имели длинноствольное крупнокалиберное орудие, увенчанное массивным набалдашником дульного тормоза. Оператор несколько раз обошёл вокруг боевых машин, делал остановки, чтобы удержать на три-четыре секунды некоторые узлы. Запись быстро закончилась. В зале включился свет. Едва зародившийся шум от начавших делиться впечатлениями мужчин стих, стоило встать со своего места Берии. С соседнего кресла он взял большую папку из кожзама. С ней он прошёл к экрану — натянутой белой материи на деревянном каркасе. Его нарком легко откатил в сторону, открыв обычную крутящуюся школьную доску. Далее он вытащил несколько крупных фотографий и приколол те на доске. На карточках были запечатлены те же танки, что и на киносъёмке.