— Помню, — кивнул я. Как не помнить, если сам же подумал про них. Ещё понял, что такая откровенность неспроста. Швиц ею хочет настроить меня на покладистость и попытаться уговорить изменить решение. — Мысль хорошая. Но напомню ещё раз о запрете использоваться моё до окончательного решения вопроса с родными моих людей.
— Разумеется, — ровным тоном произнёс собеседник. Между тем аура у него буквально полыхнула злостью и досадой. Не получилось у него размягчить меня. — Этот вопрос решается на самом верху. Товарищ Сталин уже наказал виновных в задержке.
— Очень рад этому, — нейтрально отозвался я.
— Товарищ Киррлис, позвольте один личный вопрос?
— Слушаю.
Аура вновь выдала эмоции мужчины. То, что он хочет узнать у меня, представляет для него огромный интерес. Возможно, даже не только для него, но и для тех, кто стоит над ним.
— В Москве обеспокоились вашим длительным отсутствием в мае.
— И? — удивился я. — Я жив-здоров, пусть не беспокоятся.
— Эм-м, дело немного в другом, товарищ Киррлис, — замялся Швиц. Я раньше его таким не видел. Неужели тема, которую он хочет сейчас обсудить, настолько серьёзная и для него — может и для меня — щекотливая? — Меня уполномочили узнать о причине вашего отсутствия в начале мая. Вы уже однажды пропадали надолго. После этого, вскоре… сравнительно вскоре, появился у немцев неуязвимый викинг. Кое-кто подозревает вас в… эм-м… двойной игре. Будет очень хорошо, если вы сумеете предоста…
В одно мгновение меня кинуло в жар от злости. Захотелось изжарить собеседника за его наглость. Видимо, желание промелькнуло в моих глазах настолько явственно, что он его заметил и правильно интерпретировал. Швиц непроизвольно отшатнулся.
— Где я бываю и чем занимаюсь — это моё личное дело, — отчеканил я, упрятав ярость глубоко в себе. — Свои договорённости с Советским Союзом я исполняю полностью. С вашими врагами не веду дел и не собираюсь, пока вы честно исполняете свои обязанности.
— Прошу извинить…
— Я не договорил. Раз в Москве начали вести разговоры обо мне в неприветливом тоне, то я жду послов для заключения договора о взаимном сотрудничестве на магической основе. Без него я прекращаю всяческую связь с СССР.
От моих слов Швиц помрачнел. Его аура выдала о желании вести разговор дальше, чтобы попытаться смягчить последствия расспросов. Но посмотрел мне в глаза и отказался от этого, поняв, что серьёзно рискует жизнью и здоровьем.
На этом беседа наша закончилась.
«Давно нужно было пригласить московского чиновника — голос Вождя, чтобы скрепить договор», — подумал я, глядя в спину уходящему москвичу.