— Показательная, демонстративная, жестокая и расчётливая месть. Месть, которую эти драконы ждали и которой боялись. Отсюда и столь существенная осторожность в выборе приезжающих, и запрет на отбытие.
Я стояла с чёрным карандашом в руке и не знала, что на это сказать. Но что-то здесь было не так.
— Кто мстит женщинам? — спросила неуверенно.
Мои люди молчали, затем мистер Уоллан произнёс:
— Слабые, мисс Ваерти, слабые всегда избирают предметом своей мести детей и женщин.
И тут сквозь храп с пола донеслось:
— Звери чуют, лошади. Эти по ночи кровь-то затирают, а кони чуют, на тех местах на дыбы встают, идти не хотят. Звери, они иной раз умнее человека будут.
А я почему-то вспомнила: «Зверь… Зверь проснулся… Зверь… бегите…».
Постояв над вновь захрапевшим конюхом, я попросила мистера Уоллана:
— Отнесите его спать.
Он и мистер Оннер подняли мистера Илнера и понесли, по дороге ударяя о различные поверхности, я же, сняв со стены перечень отпетых за последние четыре года, села за стол, изучая список, составленный мелким уверенным почерком миссис Макстон. Примерно на четвёртой странице меня посетило странное чувство повторения событий… Очень странное. Я взяла другой лист бумаги и начала выписывать даты рождения убитых, и экономка ахнула уже на второй странице, потому что даты имели строгую последовательность — январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август и далее. Менялись числа рождения, но месяцы… месяцы чередовались в строгой последовательности.
— Убийца имеет доступ к архивам мэрии, — спустя несколько секунд уверенно сказала я.
Потому что драконы исповедовали кастицизм, то есть подвид религии, основанный на вере в предков. И они не крестили девочек в церквях, посвящение дочерей в таинство религии проходило дома, а потому единственный момент, когда запись о рождении попадала в церковные списки, был днём отпевания или свадьбы.
— Или это врач, — предположил мистер Уоллан.
— Акушерки и повитухи, — вставила миссис Макстон.
Я же, подумав еще немного, внесла ещё одно предложение:
— Цветочная лавка.
И под вопросительными взглядами домочадцев пояснила:
— Если убивали девушек из родовитых семей, то, вполне вероятно, в день рождения дочери отец традиционно заказывал цветы для любимой жены, и если в цветочной лавке ведутся соответствующие записи…
Нет, я бы, вероятно, не подумала об этом, но тот букет зимних фиалок из цветочной лавки, он вызывал некоторые подозрения.
— Я узнаю, велись ли подобные записи, — пообещал мистер Уоллан.
— Я навещу завтра городского архивариуса мистера Толлока повторно, — решила я.