И попробуй не заслушайся!
Но дело-то даже не в том! Мало ли у кого какие таланты? Вон Ромка Яхонтовый любого ровесника отметелит, а первенство Савки тем не менее признаёт. Стасик же держался с возмутительной независимостью и вообще вёл себя так, будто не знал, кому принадлежит вся эта местность.
Теперь же, после теракта на пустыре, чаша терпения переполнилась. Ну вот пусть только выйдет ещё раз за калитку!
* * *
Кошмарное дитя прекрасно сознавало обе грозящие ему опасности. Побег из-под стражи запросто мог обернуться высшей мерой наказания, то есть эвакуацией в город. Вторая опасность была не менее серьёзна: сразу за штакетником беглеца, вероятно, подстерегали. Да что там вероятно! Наверняка! Браконьерства ему не простят.
Оставалось одно: провести операцию под покровом ночи.
Проделано всё было в лучших традициях приключенческой литературы и на высочайшем профессиональном уровне. Дождавшись, когда родители уснут, Стасик соорудил из двух подушек собственное чучело и прикрыл его простынёй. Затем бесшумно открыл окно, вылез наружу. Принял на руки Копчёного, вернул створку на место и направился к дыре, ведущей на соседний участок, где калитка никогда не запиралась.
Три фонаря да половинка луны — вот и всё освещение. Дачная улочка полусъедена тенью. И ни души, даже кошек нет. Отгремели воскресные гулянки с фейерверками, ночь с понедельника на вторник, по обыкновению, выдалась гулкая. Где-то вдалеке отчётливо тарахтел мотоцикл.
Ухабы представлялись бездонными ямами. Внезапно тьма в одном из них вспучилась и обратилась в дворнягу солидных размеров. Повела себя псина странно: вздыбила загривок, двинулась навстречу с угрожающим ворчанием. Не узнала, что ли? В руках Стасика шевельнулся Копчёный. Такое ощущение, что тоже наежинился. Этого оказалось достаточно — собака взвизгнула, поджала хвост и, опрометью метнувшись к забору, нырнула в пролом.
Зато возле колодца увязался ёжик, правда, вскоре отстал.
Надо полагать, дикое зверьё испытывало к лешему (даже когда он вровень с травой) любовь и преданность, чего никак не скажешь о домашних животных.
Миновав развилку, добрались до заливного луга. В темноте он напоминал море. Смоляная вода шевелила бликами, подгрызала дорогу. Так случилось, что пик разлива выпал именно на эту ночь и плотина сбрасывала по двадцать четыре тысячи кубов в секунду. В сотне метров от берега чернел, топорщился лесистый остров. Там трещал мотоцикл. Рубиновый огонёк летел трассирующей пулей из конца в конец перелеска. Остановился. Смолк. Загремели отражённые водой голоса: