Мир тесен, магический мир — тем более. У меня и до истории с Фергюсонами была неплохая репутация за счет знакомства с молодежью змеиного факультета, а успешно пробудив род, я привлек к себе внимание их родителей. Такие новости мимо серьезных людей не проходят. Мой негласный статус повысился, и поэтому доставленное совой приглашение на летний бал в имении Малфоев уже не выглядело подачкой. Да, лорд Абраксас представлял обществу сына своей непутевой подруги — однако он вводил меня как самостоятельную фигуру, не свою марионетку. Аристократы очень четко понимают подобные тонкости.
Спутницы у меня не было — мать отказалась от приглашения, других подходящих кандидатур не нашлось — поэтому приличия требовали прийти пораньше. Что ж, по крайней мере, осмотрю праздничный мэнор, со знакомыми пообщаюсь, может, чего интересного услышу.
До начала танцев я успел провести три важных разговора и перекинуться парой слов с добрым десятком гостей. С тех пор, как мать начала брать серьезные заказы, а я принялся плотно контактировать со слизринцами, моя личность постепенно примелькалась в среде влиятельных магов, и они воспринимали меня как человека, с которым незазорно иметь дела. На данном этапе большего требовать глупо. Конечно, многих здесь, на балу, я видел впервые, но дорогая одежда, слухи и сам факт присутствия у Малфоев заставлял относиться ко мне если не благожелательно, то вежливо.
— Лет сто назад никто и в кошмарном сне не предположил бы, что Блэки отдадут дочь за Лестрейджа, — заметил стоявший рядом со мной Фредерик Митчелл, провожая взглядом вышедшую из камина Беллатрикс. Яркая женщина, на ее фоне плотно сбитый муж несколько терялся.
— Точно так же, как двести лет назад Боунсы не сели бы за один стол с Роули.
В ответ на легкую подколку представитель побочной ветви Боунсов только усмехнулся. По большому счету, прогресс в магическом мире двигали три явления — междоусобицы Домов, противостояние с магглами и войны с иными народами. К началу двадцатого века нелюдь либо уничтожили, либо покорили, либо поместили в свою нишу, примерно как гоблинов; Статут Секретности снял остроту вражды с простецами; Договор Примирения, заключенный сильнейшими аристократическими родами, ввел кровную месть в социально приемлемые рамки. Обе Мировые войны вызвали вспышки научной мысли, но после поражения Гриндевальда правительства разных стран предпочли подстраховаться и запретили большую часть исследований по многим направлениям. Неудивительно, что мы потихоньку плесневеем.
— Уизли не вижу, — внезапно сказал Фредерик, наклонившись и понизив голос. — Похоже, их опять не пригласили.