Со временем она поняла, что у разовых связей есть преимущества перед страстями и хлопотами постоянных отношений.
А еще чуть позднее она поняла, что разовые связи навевают смертную тоску.
Парень по имени Ансель был одет только в тусклый свет, струящийся в окно.
Симона не задернула шторы – зачем? Ей нравилось смотреть на Нью-Йорк, и она не возражала, если кому-нибудь из жителей Нью-Йорка нравится смотреть на нее.
– Я хорошо провел время, – сказал он.
– Я тоже, – ответила она достаточно искренне.
– Я тебе позвоню.
– Отлично.
Позвонит, не позвонит… Не важно.
Поскольку она не удосужилась встать, он ушел сам. Услышав, как хлопнула дверь квартиры, Симона надела рубашку и вышла, чтобы ее запереть.
Затем направилась в ванную. Крошечная квартирка, которую они снимали на пару с Ми, могла похвастаться двумя спальнями и располагалась довольно близко к университетскому городку, что компенсировало подъем пешком на четвертый этаж, проблемы с горячей водой и немалое бремя ежемесячной арендной платы.
Зато они вместе, в Нью-Йорке. И порой забывали о призраке подруги, которой с ними не было.
Симона смыла с себя секс, подставила голову под слабые струйки чуть теплой воды. Она остригла волосы коротко, а недавно покрасила их в цвет спелого баклажана. И от этого чувствовала себя немножко другой.
Ей нравился Нью-Йорк, нравились толпы, спешка, шум, суета. И – наконец-то! – свобода от родительской критики, их требований и ожиданий.
Приехала она сюда для того, чтобы исполнить мечту Тиш.
Ей нравилось в Колумбийском университете, она усердно училась, чтобы туда попасть; но поступила сюда, чтобы стать частью мечты Ми.
Жить в заимствованной мечте все же лучше, чем оставаться дома, где все напоминало о беде. Где мать смотрела на ее выбор цвета волос с озадаченным неодобрением, а отец изучал ее встревоженным взглядом и делано небрежно спрашивал, как дела.
С ней все в порядке. Сколько раз повторять? Это Ми еще страдала от панических атак и ночных кошмаров. Впрочем, теперь уже реже.
С тех пор как Ми выписали из больницы, Симона не читала и не смотрела ничего, связанного с тем днем. Каждую годовщину она старалась вообще не читать газет и не смотреть телевизор, боясь наткнуться на какое-нибудь упоминание. Она приезжала домой только на зимние каникулы и на неделю летом и еще одну летнюю неделю проводила на острове с Сиси. Когда Симона не училась, она работала. Когда она не была на уроках или на работе, она развлекалась – усердно.
Выйдя из душа, Симона завернулась в полотенце из египетского хлопка, подарок матери, и всмотрелась в узкое зеркало над раковиной.