– Поторгуемся? – осведомился, выслушав их требования.
В итоге я остался доволен. Вспомнились тридцатые годы в Америке. В те дни я возил контрабанду, выполнял деликатные поручения мафиози и политиков. Порой умудрялся за одно и то же поручение получить оплату и с одних, и с других. Надеюсь, не растратил квалификацию. В этот раз я тоже вез опасную контрабанду, промаркированную яркими этикетками «справедливость» и «месть». Довезу ли?
Весь путь до гостиницы Рэй не проронил ни слова. Также молча он разглядывал бледно-желтый транспорт, прибывший за нами по требованию Радессы. Тот напоминал автобус без колес, парил над землей на высоте двух ладоней, пыхтел в небо закрученной змеевиком трубой. Имел шесть окон-иллюминаторов с каждой стороны и выпуклую стеклянную кабину для водителя – уродливого гнома.
– Да это же Емелина печка! – восторженно заявила Ангелина, выбравшись на порог гостиницы в компании менестреля.
Мишка безропотно погрузил в летающего монстра наши чемоданы, помог забраться внутрь Лине, вышел к нам. Из-за столика кафе рядом на него неотрывно смотрели два неприятных типа. Менестрель их заметил, но даже не попытался скрыться. Как бы бросал вызов: «Вот он я. Поймайте, если сумеете».
– Миш, я освобождаю тебя от клятвы, – сделал я благородную попытку. – Тебе нельзя в столицу.
– Я клялся не тебе, а Творцу, – упрямо ответил он. – Я еще на войне поклялся ему служить. Пока с эльфами леса делили, я пообещал: если выживу, принесу обет во имя жизни, буду ему следовать. За жизнь платить – служением, за войну – миром. Не отступлю, чем бы мне это ни грозило.
– Вот почему ты вором заделался, – усмехнулся я. – И утопил команду целого корабля!
Он не стал отвечать, помахал рукой выглянувшей из «автобуса» Ангелине, поспешил к ней. Я слышал, как она пообещала ему рассказать сказку про Емелю и волшебную щуку. Пусть дети и блаженные развлекаются.
Светоч тоже забрался внутрь. Я стоял и ждал Радессу. Все годы я винил себя, что затянул с проведением ритуалов, слишком поздно начал Заклинание призыва, был слеп к угрозе. Не предвидел опасностей, не уберег двух самых дорогих мне друзей по праву сильнейшего. Теперь выяснилось, что она всех предала. Продала! Разыграла фарс с собственным пленением, казнью.
Когда она решилась на предательство? До свадьбы с Таресом или после? Когда поняла, что двум юнцам не победить королеву-ведьму? Или действовала по приказу эльфийских старейшин – двуличных алчных тварей? Зачем разыграла фарс с собственной казнью?
Она выбрала сторону. Я тоже.
Радесса вышла из гостиницы в окружении слуг. Сегодня ее светло-коричневый наряд пестрел зеленой вышивкой и немыслимым количеством оборок. Он казался чересчур тяжелым для хрупкой фигурки.